Муромань вал

А на следующее утро меня окликнул во дворе плотный мужчина лет сорока. С непривычными для местных бритыми щеками и редкой растительностью на подбородке. Одевался он хорошо, но просто, а на поясе носил несколько здоровенных железных ключей.

Мы вернулись в город торжественной колонной. Впереди охотники с добычей, – шкуры кабанов на распорках несли за ними слуги. Люди сбегались отовсюду поглазеть, и это явно льстило молодёжи. А я, несмотря на пережитое приключение, был бы рад ещё «поохотиться» подальше от Сееля.

Мы заночевали в лесу. Туши кабанов разделали, часть мяса зажарили, а часть стали коптить.

На следующее утро меня подняли засветло и выгнали во двор. Там храпели и топали кони, суетились псари, лаяли собаки…

Вот так началась новая страница моей жизни. И если раньше я считал жизнь в деревне тяжёлой и полной забот, так это я просто рабом в городе не был!

В Китьненьоше кипела жизнь. Люди, по-муравьиному споро и деловито, восстанавливали разрушенное. Уцелевшие брёвна вновь шли в оборот, сгоревшие заменялись свежими. Стучали топоры, шумели голоса, пахло сосновой смолой, дымом, опилками и конским навозом.

И вот тогда я услышал новый шум. Что-то грохотало, топотало и звенело где-то далеко позади наших всадников, но что именно – я видеть не мог. Помнится, там была деревня, разобранная на стройматериалы, а за ней – поле, а за полем – лес…

1.

Жизнь лагеря теперь мало отличалась от той, которую я видел под стенами Выксоша.

На следующее утро меня разбудил хриплый рёв и мерный гул. Это трубили в рога и колотили в барабаны. Народ спешно упаковывал имущество, собирал палатки и надевал лыжи. Каждый отряд собирался под своим флажком, и Карго, крепкий седеющий мужик, выбранный командиром на сходке нашего отряда, провёл короткую перекличку.

Утром народу прибавилось. Крепость теперь со всех сторон окружал огромный лагерь – словно местные устроили рок-фестиваль под открытым небом!