Муромань вал

8. ПЕЛ̃ КАВ̃КСОЦ̃Е

С̃имъма-йарсама

С̃имъма-йарсама – пир

Монте – мне

-анте/-енте – Дат.п.

Оргод̃емс – убежать, сбежать

Оргод̃екшн̃емс – убегать, сбегать

Ластамс – жрать

Вид̃есте – прямо, правильно, нормально

Ер̃га – ну-ка!

Виз̃д̃емс – стесняться

Мер̃амс – сказать, разрешить, приказать

Кадов̃ъмс – остаться

В̃ачъда – голодный

Причинный инфинитив

Служит для обозначения причины, цели

-амга, -емга, -ъмга

тон̃ екшел̃акшнъмга – для, ради твоей помывки

Алкукс – всерьёз; на самом деле

Мы вернулись в город торжественной колонной. Впереди охотники с добычей, – шкуры кабанов на распорках несли за ними слуги. Люди сбегались отовсюду поглазеть, и это явно льстило молодёжи. А я, несмотря на пережитое приключение, был бы рад ещё «поохотиться» подальше от Сееля.

Вечером устроили пир. Начальствовавший над слугами во дворце пожилой хмурый Аксун, тёзка моего товарища из Веркаюхи, приставил меня помогать с обслуживанием, и для этой цели я даже получил чистую, хоть и очень ветхую одежду, и приказ помыться! Думаю, Аксун старался держать меня подальше от Сееля. Мерзкий утумазор и правда попытался было наброситься на меня с руганью, но Аксун бросил:

– Сон монте ин̃азорън̃ кудусъ яряви. Он мне в княжеском доме нужен!

Таким тоном сказал, что Сеель ретировался, цедя сквозь зубы обещание заняться моим воспитанием позже.

Мне только показалось – или в самом деле отношение окружающих ко мне переменилось?

Правда, с помывкой пришлось помучиться. Когда я нашёл женщину по имени Койе, заведовавшую банными делами, она подбоченилась, смерила меня презрительным взглядом с головы до ног, и заявила:

– Дъ мез̃е тон бажат монстъ? И что ты от меня хочешь? Ушудан мон тон̃ екшел̃акшнъмга каштом уштнъмс! Буду (начну) я ради твоей помывки печь топить! Ва, мен̃ек, сайек бил̃д̃а, дъ екшел̃акшнъз̃ев̃ък! Вон, иди, возьми таз, да мойся (начни мыться)!

Да, так и пришлось – взять деревянную бадью, нагреть кое-как воды, залезть в холодную, мозглую баню и, дрожа от холода, кое-как смыть грязь. Да я и тому был рад!..

Пировали охотники в главном зале – том самом, где не так давно решалась моя участь. Поставили в вдоль зала столы и скамьи, но кресло на возвышении никто не занимал – ясно было, что княжеское место. Молодёжь пила пиво и даже вино – я попробовал остатки в одном кубке, – типичный сухарь! Видать, привозное – что-то я тут виноградников не видел!

Ели добытую на охоте свинину, рыбу и овощи. Во главе стола сидел Вырьгиз. Рядом – Лумзуркст. Она по-прежнему была в штанах и кожаной безрукавке поверх рубахи. Похоже, амазонский прикид и мужская тусовка были для неё делом привычным. А ещё рассказывают, в прошлом царил патриархат, и женщин за стол не пускали! Во всяком случае, в Веркаюхе мужчины и женщины ели отдельно. Но здесь же цивилизация!.. Впрочем, Лумзуркст была единственной девушкой за столом. Видать, заслужила!

Я помогал, чем мог (по незнанию, больше мешался), время от времени незаметно отщипывая кусочки мяса и отправляя в рот. Впрочем, так делали многие слуги. Но не наедался этим, конечно. Может, после пира на тарелках чего останется? Можно будет и косточки поглодать – я не брезгливый!

Хотя терзали смутные сомнения – останется ли что-нибудь из объедков? Подле охотников крутилась целая свора псов. Собакам швыряли кости, и те рычали друг на друга, оспаривая подачку. Поэтому в зал я старался не соваться – ещё в меня вцепятся!.. Но не повезло:

– Вардо! Вардо! – позвал Аксун. – Ер̃, путък тя чава! Ну-ка, поставь это блюдо! Вана тов̃, Вийедал̃анте! Вон туда, для Виедали!

На длинном глиняном блюде возлежали куски закопчённого осётра. Эх!..

Времени на то, чтобы украдкой ухватить свою долю не было. Далеко обходя собак, я приблизился к столу и поставил блюдо перед Виедалей.

И тогда тот решил меня заметить.

– А! Вардо! – пьяно крикнул он. – Ер̃, азък мин̃ен̃т̃е, кода тон оргод̃екшн̃ит̃ ид̃емтувудъ! Ну, расскажи нам, как ты убегал от кабана!

Послать его я не мог. А играть в его игру тоже не хотелось. Я потупил глаза и пробормотал:

– Мон мен̃ан… Я пойду… Мон̃ ул̃и ламо важод̃емя… У меня много работы…

– Кодамо тон̃ ул̃и важод̃емя? Какая там у тебя работа? – скривился Виедаля. – Мац̃е пурнамс? Дерьмо убирать? Тон з̃н̃ардо ластит̃ вид̃есте, ър̃екс? Ты когда жрал нормально, раб?

Сквозь хохот меня всё равно бы не услышали. Поэтому я просто мотнул головой и сделал неопределённое движение рукой. Как бы соглашаясь и как бы утверждая, что дел всё же по горло.

Виедаля запустил руку в принесённое мной блюдо и протянул жирный кусок.

– Ер̃га! Йарсак! Тон бажат? На! Ешь! Хочешь? – покачал в воздухе рукой. – Кир̃д̃ек, ър̃екс! Держи, раб!

Честное слово – ещё бы секунда, и я бы принял предложенный дар! Я даже подался вперёд…

Но тут парень ещё раз поднял руку – и швырнул кусок осётра прямо мне под ноги.

– Мекев̃! Назад! – это псам; и те послушно отступили. – Ер̃га! Сайек! Йарсак! На! Бери! Ешь!

Все вокруг оглушительно смеялись. И Лумзуркст, и даже слуги.

– Сайек, сайек! Бери-бери! – подключился Вырьгиз. – Ил̃ак виз̃д̃е! Мон мер̃ан! Не стесняйся! Я разрешаю!

Уверен, ничего бы особого не случилось, нагнись я и подбери кусок с пола. Даже наоборот – своей покорностью, я бы развеселил «золотую молодёжь», а те, гляди, и мне чего доброго сделали бы на радостях… Но, к удивлению своему, я ещё не до конца утратил человеческое достоинство! Поэтому не нагнулся. Стоял молча, потому что не знал, как поступить дальше.

– Йарсак, ърекс! Ешь, раб! – Виедаля не понравилось моё поведение. – Тя ул̃и ис̃ет̃! Это твоё!

– С̃укпйя. Спасибо, – сказал я очень тихо. И пробормотал по-русски: – В другой раз как-нибудь…

– Мез̃е?.. Мез̃е тон йов̃тит̃? Что?.. Что ты сказал?..

– С̃укпйя! Спасибо! – повторил я громче. И добавил, поражаясь собственной наглости: – Мон ан ул̃е пин̃е. Я не собака.

Княжич опешил. А его друзья даже умолкли на пару секунд. А потом завыли: «О-о-о! Ох-хо-хо-о!»

Я уже понял, что зря стал артачиться. Лучше бы ублажил феодальчиков!..

– Тон ат ул̃е пин̃е? Ты не собака? – уточнил княжич. – Тон кемиц̃а? Ты уверен? – Он размашисто поднялся из-за стола. – Тон содат, кийе тон алкукс? Знаешь, кто ты на самом деле?..

Но развить мысль ему не дали. Лумзуркст, швырнув в меня обглоданной костью, весело крикнула:

– Йа, къда тон ат ул̃е пин̃е, тон кадов̃ат в̃ачъда! Ну, раз ты не собака, останешься голодным! Вадъ тясте! Вон отсюда!

Княжич не сразу опомнился. А когда опомнился, меня уже не было! Издалека я услышал его развязный хохот. Думаю, спьяну он плохо соображал, и решил, что шутка сестры очень даже ничего. Хотя, по сути, девушка меня спасла, сама того не зная.

В который раз уже? Во второй? Или даже в третий?..