Муромань вал

На следующее утро меня разбудил хриплый рёв и мерный гул. Это трубили в рога и колотили в барабаны. Народ спешно упаковывал имущество, собирал палатки и надевал лыжи. Каждый отряд собирался под своим флажком, и Карго, крепкий седеющий мужик, выбранный командиром на сходке нашего отряда, провёл короткую перекличку. А потом скомандовал:

– Туйзданъ! Отправляемся!

Наш отряд в количестве примерно сотни человек присоединился к потоку людей, выезжающих на речной лёд.

Трудно словами описать картину огромной толпы, запрудившей ледяную дорогу. Сфотографировать бы, или видео снять – да нечем!

Зрелище ничуть не напоминало ни один из тех исторических фильмов, которые мне доводилось видеть. Как, впрочем, ни один фентэзийный. Пёстрая масса одетых в полушубки бородатых мужиков и безбородых юношей, женщин, собак, всадников, вереницы саней… Кто на лыжах, кто пешком, кто верхом… Разве только всадники носили кольчуги под тёплой одеждой, ну и луки с колчанами висели на поясе у большинства ополченцев, но марширующих в полном вооружении со щитом и копьём в руке, в доспехах и строем, как в кино, я никого не заметил. И сделал вывод, что опасность нам не грозит. Может, я не понял чего-то, и это вовсе не война, а манёвры? Погуляем туда-сюда, и разойдёмся…

Конный отряд нагонял нас. Я издали услышал гулкий топот и оглянулся. Эти были во всеоружии – с копьями и щитами за спиной. Со шлемами у пояса. Но на головах всё равно были шапки, и не удивительно – пожалуй, в шлеме холодновато при такой погоде.

Я замешкался со своими лыжами, неловко засеменил вбок – и один из всадников, наклонившись вправо, стегнул меня плетью. Удар пришёлся по нахлобученной по уши шапке и рукаву полушубка – я почти ничего не почувствовал. И на миг встретился с всадником глазами…

Довольная ухмылка, наглый взгляд, рыжеватая курчавая бородка… Вряд ли он узнал меня! А вот я с той первой встречи запомнил на всю жизнь!

– Туву! Чал̃гъда туву! Пин̃е! Мукурс паскъв̃т̃! – перебрал я известные мне ругательства. Последнее несколько раз услышал уже в лагере. Запомнил. Записал.

Всадники, понятное дело, услышать меня не могли. А пешие, кто услышал, засмеялись. Видно, всадники не вызывали большой симпатии у простого люда. Только Аксун буркнул:

– Кунсулък! Ты осторожнее. Ел̃и тон маштат йомав̃тъмс кел̃! А то можешь и языка лишиться. Пйян̃ек марто! Вместе с головой. Тон ул̃ат стув̃тъз̃? Забыл?

Конечно! Забудешь такое!..

4

Вардомастор – граница

Йутксъ – между (с Род.п.) послелог

Маласъ – рядом

Ме́л̃д̃епе́л̃иц̃а – послушный

С̃ед̃е́йн̃и́л̃кс – надежда

С̃ед̃е́йн̃и́л̃кс ул̃и йумъв̃ – надежда на богов

Икел̃д̃амс – опередить, превзойти

Чар̃код̃емс – понимать

Чар̃код̃евикс – понятный, доступный

Пял̃яз̃ – сумасшедший, безумный

Пял̃яз̃н̃е – дурачок

Йавъмс мел̃ – обращать внимание

Аксун – упрямый; упрямец

Аксунгал̃емс – упрямиться, капризничать

Свалшкан̃ – обычный

Апак свалшкан̃ – необычный, странный

Бяр̃ан̃ – плохой

Бяр̃ан̃сте – плохо

Йоно – у (с Им.п.)

Мин̃ йоно – у нас

СОСЛАГАТЕЛЬНОЕ НАКЛОНЕНИЕ

Мон йарсав̃л̃ин̃ – я бы ел                           Мин̃ йарсав̃л̃ин̃ек – мы бы ели

Тон аксунгал̃ев̃л̃ит̃ – ты бы упрямился    Тин̃ аксунгал̃ев̃л̃ид̃е – вы бы упрямились

Сон кунсулъв̃ъл̃ – он бы слушал                 Син̃ кунсулъв̃ъл̃т̃ – Они бы слушали

Один день сменил другой, а мы всё ползли по льду реки. Иногда вперёд уезжал конный разъезд, потом возвращался – и только.

Наконец, Аксун сказал:

– Тясе ул̃и вардомастор Кел̃емошън̃ дъ Кит̃н̃ен̃ошън̃ мастортнен̃ йутксъ. Здесь граница между землями Келемоша и Китьненьоша.

Командир Карго поддакнул:

– Н̃ей ул̃зданъ кунсулиц̃а! Теперь внимательно! Ил̃азданъ йомав̃тъ ис̃е! Не упустите своё!

Что он имел в виду, я понял чуть позже, когда Карго скомандовал:

– Вир̃ев̃! В лес! Веркастъ! Быстро! Йат ул̃и маласъ! Враг рядом!

Отряд свернул с речного льда и резво покатился среди запорошённых снегом деревьев.

Признаться, мне это уже начинало нравиться. Неуставных взаимоотношений я на себе не испытывал, риска для жизни вроде не было. Даже заскучал. А тут – какое-то приключение! Я пообещал себе, что нарываться на неприятности не буду. В случае опасности отсижусь в сугробе, а там либо сделаю ноги, либо присоединюсь к ликующим победителям.

И вот тогда мы выехали к деревне.

Обычная тут деревня в десяток дворов. Какой-то мужичонка рубил дрова. При виде нас развернулся и кинулся наутёк. Собаки залаяли, бросились из-под ограды; их прострелили из луков. Одну проткнули копьём – она закричала почти по-человечьи и поползла прочь, оставляя за собой кровавую дорожку.

Люди наши уже скидывали лыжи, перелезали через плетни, ломились в низкие двери изб, откуда раздался приглушённые вопли женщин и плач детей…

Я замер, ошеломлённый. Это было совсем не то, что я ожидал увидеть. А где враги-то?

В считанные минуты одни доблестные воины выгнали на улицу и связали жителей деревни, другие кинулись ловить кур и тащить из хлева свиней и коз, а третьи шарили в домах.

Один я переминался с ноги на ногу, как идиот, наблюдая за разыгравшейся на моих глазах драмой. И бормотал под нос:

– Зачем?.. Что вы делаете?.. Вы дураки, или как?..

Аксун вскоре появился с мешком в одной руке и котелком в другой.

– Ва! Ванък! Вот! Смотри! – Он был счастлив, как ребёнок. – Мекс ашт̃ан с̃т̃адъ? Что стоишь? Н̃ей син̃ икел̃д̃ит̃ тон̃! Сейчас тебя опередят!

Меня так перекосило, что улыбка сошла с лица Аксуна.

– Мекс? Мекс син̃ т̃ейтадъ с̃е? Почему? Почему вы это делаете? Кода тин̃ машттадъ? Как вы можете? Син̃ ул̃ит̃ тинк ломан̃т̃! Они же ваши люди! Тинк рас̃ке! Ваш народ!

Аксун посмотрел на меня, склонив на бок голову. Будто любопытный пёс.

– Мекс?.. Син̃ ат̃ ул̃е ломан̃т̃н̃ек! Почему?.. Они не наши! Син̃ ул̃ит̃ йатът! Они враги. Син̃ ел̃ит̃ Кит̃н̃ен̃ошън̃ масторсезе. Они живут на земле Китьненьоша. Дъ мин̃ – Кел̃емошън̃ масторсезе. А мы – на земле Келемоша. Ел̃и с̃е ав̃ ул̃е чар̃код̃евикс? Разве не понятно?

– Мекев̃ тин̃… Тин̃ ул̃т̃адъ яйке рас̃ке… Яйке кел̃… Но вы… Вы один народ… Один язык…

– Дъ мез̃е? И что?

Я просто не знал, что сказать! Мой собеседник определённо мыслил совершенно специфическими категориями! Мы беседовали, как убеждённый атеист и религиозный фанатик, просто не понимая друг друга!

А, впрочем, в прошлом всё так и было. Разные княжества, междоусобицы, грабежи своих же людей… Но одно дело – читать в книге о феодальных стычках, а другое – участвовать в них самому. Никогда не думал, что это так омерзительно!

С деревней разобрались быстро. Пленных, молодых и здоровых, повели назад к реке. Пара не годных для продажи старух, голося, засеменили следом, но их оттолкнули, прикрикнув:

– Мен̃ед̃е тясте! Идите отсюда!

Старик с окровавленным лицом (видно, сопротивлялся там, в доме), появился на улице с луком. Он стал накладывать стрелу на тетиву, и это заметили, закричали:

– Лоткав̃ък, бод̃ай! Стой, дед! Тон мин̃ен̃т̃е ат ярявъ! Нам нет до тебя дела! Кекшек йонгс! Убери лук!

Старик потянул тетиву, но выстрелить не успел. Сразу две стрелы вонзились ему в грудь.

Старик как-то нехотя осел, повалился в снег, и стрелки, лениво переваливаясь, пошли вытаскивать стрелы.

Это было первое убийство, совершённое на моих глазах! Первое за всю жизнь! И потому самое страшное!

– Тин̃… Тин̃… Вы… Вы… – я задохнулся, на мгновение позабыв все слова, какие успел выучить. – Тин̃… бер̃ян̃ ломан̃т̃!.. Вы… плохие люди!.. С̃е…ав̃ яряви!..  Это… нельзя!.. Пин̃ет̃! Собаки!

На меня смотрели с недоумением. Аксун заступился:

– Сон ул̃и вардо. Пял̃яз̃н̃е. Он чужак. Дурачок. Ил̃адъ йавъ мел̃. Не обращайте внимания.

Едва отряд вернулся на лёд, к нам подскочили несколько торговцев, стали лапать пленных и торговаться с мародёрами. Я не прислушивался, но пленных забрали по какой-то смешной цене. Женщины кричали, дети плакали… Один мужчина рвался и не хотел идти. Его ударили, сбили с ног…

Готовый сквозь землю со стыда провалиться, хоть и не был причастен к грабежу, я помчался на лыжах в авангард войска, подальше от всего этого, но и там увидел похожие картины. Банды мародёров прочёсывали прибрежные леса, хватая всех, кого встречали на пути и спешно сбывая работорговцам.

Аксун догнал меня позже.

– Ков̃ тон йомит̃? Куда ты пропал? Мон талай н̃и тон̃ вешн̃ан! Давно уж тебя ищу!

– Вы дураки! Плохие люди! Мукур паскъв̃т̃! – огрызнулся я. – Зачем вы поступили так с теми людьми?

Я устал. Был голоден и зол.

– Дъ масторсът ав̃ ул̃е т̃ур̃евикс? А в твоей стране не воюют? Ав̃ ул̃е ав̃тор̃авикс ломан̃т̃н̃ен̃? Не захватывают людей? Тин̃ йоно ав̃ ул̃е кулув̃тъвикс? У вас не убивают?

– Яряс̃!.. Мон… Мин̃…

Я стал подбирать слова и понял, что не могу дать связный ответ. Потому что войн у нас хоть отбавляй. А жестокости на войне – сколько душе угодно! В Интернете – парсеки видео с отрезанием голов, расстрелами и избиениями! То, что мне не довелось повоевать, «насладившись» видом трупов и насилием, не значит, что такого нет в нашем мире. А что тогда за этих дикарей говорить? Они и читать-писать даже не умеют!

– Мон ез̃ин̃ т̃ур̃е. Я не воевал, – пробурчал я. Просто чтобы хоть что-то сказать.

Аксун протянул понимающе:

– А-а! Тон ул̃ат ут̃аскав̃ ломан̃. Ты счастливый человек. – Потом добавил: – Мон чар̃код̃ан, кода ул̃и стака Понимаю, как тебе сейчас тяжело. – И предложил: – Мен̃езданъ чийарсамс. Пошли обедать.

Вряд ли он раскаивался в содеянном. Просто констатировал факт, что я человек неискушённый в военных делах – только и всего!

Сидя у костра Аксун вдруг сказал:

– Тон ул̃ат паро ц̃ора, Вардо. Ты хороший парень, Вардо. Хуш мез̃ейак т̃ейемс ат маштъ, мекев̃ ул̃ат вад̃р̃а. Хотя ничего делать не умеешь, зато добрый. Дъ ме́л̃д̃епе́л̃иц̃а – л̃ийа содавикс таркасът аксунгал̃ев̃ел̃. И послушный – другой благородный на твоём месте упрямился бы. Дъ тон чат̃мон̃ез̃ важод̃ат. А ты молча работаешь. Бяр̃ан̃сте – мекев̃ важод̃ат, ат пял̃кста. Плохо – но работаешь, не споришь. Ул̃емя, с̃екс йумт ашт̃ес̃т̃ тон̃ кис. Наверное, поэтому боги за тебя вступились. – Он всегда так говорил – короткими и простыми фразами. Не любил болтать, а тут прямо целую речь произнёс, из которой я только основное схватил! – Мон ан сода, костъ тон ул̃ат. Не знаю, откуда ты. Мон ан чар̃код̃е – косъ ел̃ит̃ ис̃т̃амот апак свалшкант ломан̃т̃. Не возьму в толк – где живут такие странные люди. Мон ар̃с̃ан, тон̃ карма стака ул̃еме мин̃ек йоно. Думаю, тяжело тебе будет у нас. Вес̃е с̃ед̃е́йн̃и́л̃кс ул̃и йумъв̃ – син̃ максит̃ кяд̃, ат̃ кадъ. Вся надежда на богов – помогут, не оставят. Ел̃и куват̃с тон ат ел̃а. Иначе долго ты не протянешь. – Поставил в снег пустую миску и хлопнул себя по коленям. – Сати. Унъмъ! Всё. Спать!

5

Максъмс пйя – сдаться (букв. сдать голову)

Мар – куча, груда

Ал̃а – мужчина

Ма́ра́л̃а – богатырь

Ардъмс – ехать

Ардъз̃ев̃ъмс – поехать, начать ехать

Кортамс – говорить, договариваться

Ушмуазор – воевода

Ав̃ъл̃ – «не» (с местоим., сущ., нареч.)

Икел̃епел̃ев ар̃с̃емс – рассчитать (букв. «на будущее думать»)

Икел̃епел̃ев ар̃с̃емя-н̃ек – расчёт наш

Курудъмс – осаждать, окружать, атаковать

Сав̃ъмс – безлич. приходиться (делать что-л.): Сон̃ сави туйемс «ему придётся (надо) уйти»

Пел̃кс т̃ейемс – рисковать (букв. «опасность делать»). С Дат.п.

Ошънтъ пел̃кс т̃ейемс – городом (Дат.п.) рисковать

Икел̃е – перед, впереди

Ков̃дъ икел̃е – месяц назад (с Отдал.пад.)

Мы подошли к Китьненьошу вечером. О приближении врага тут уже знали, и в посёлках близ города наши мародёры никого не нашли. Даже скот был уведён заблаговременно. Пришлось грабить пустые дома, и Аксун вновь разжился какой-то ничтожной мелочью, чему, однако, был рад несказанно. Я уже не пытался морализировать. Чёрт с ним!

Ограбленные избы стали разбирать на брёвна, и это вызвало моё недоумение. Ведь самим надо жить где-то. Но утром я увидел, что из этого стройматериала вокруг города соорудили оборонительную линию. Чтобы никто не сбежал. И для собственной безопасности – на случай, если осаждённые сделают вылазку.

Нашему отряду тоже пришлось приняться за работу, и я очутился неподалёку от городских укреплений. Не московский Кремль, но впечатление они производили сильное! Стена стояла на крутом валу. Под валом находился ров с замёрзшей водой, а перед ним стоял вал пониже, на котором топорщился обледенелый частокол. Штурмовать такую крепость я бы не стал ни за какие деньги – вот на этом частоколе кишки и оставишь!

И вот тут я впервые увидел келемошского князя.

По толпе понеслось: «Ин̃азор! Ин̃азор арди!» Народ зашевелился, прекратил стучать топорами. Одни придвинулись ближе, чтобы лучше видеть, другие, напротив, подались назад, пропуская конный отряд.

Всадники ехали не торопясь. Я подумал, даже отчасти рисуясь перед простым людом. В ярких кольчугах, в позолоченной и посеребрённой чешуе. В шлемах с конскими хвостами на острой верхушке. В красных и синих плащах, жёлтых и красных сапогах, с мечами в украшенных металлом ножнах. Несколько самых нарядных – впереди, а за ними – отряд в облачении чуть поскромнее, с пиками, колыхающимися над блестящими на солнце шлемами. С разноцветными щитами. С флажком, на котором был вышит олень.

– Кийе с̃ет̃ ул̃ит̃? Кто они? – спросил я.

Незнакомый мужик рядом со мной охотно пояснил:

– Ин̃азорнък Марáл̃а. Наш князь Мараля. Дъ ц̃оркатънзъ. И его сыновья. Дъ ушмуазорзъ, мон ар̃с̃ан... И его воевода, полагаю…

Всадники поехали в сторону северных ворот города – не тех, речных, через которые входил когда-то я сам, а противоположных, ведущих прямо в цитадель.

– Ардъз̃ев̃с̃т̃ кортама. Договариваться поехали, – пояснил мужик, провожая отряд глазами.

– Мез̃ен̃ кис т̃ур̃емя? Из-за чего война? – спрашиваю. – Т̃ур̃емя с̃е бяр̃ан̃. Война – это плохо.

Мой собеседник хмыкнул в ответ.

– С̃е ин̃азорън̃ т̃евзе. Это княжеское дело. Ав̃ъл̃ мин̃ ар̃с̃атанъ. Не нам решать.

Мне охота было посмотреть на переговоры. Да и не мне одному – за отрядом последовала изрядная толпа, но она не пошла далее сооружённых вокруг города баррикад. Князь же с тремя спутниками остановился в сотне метров от ворот.

Я подумал, что его с такого расстояния можно снять из арбалета. Или из лука. На охоте я видел, как стрелы летят на десятки метров, но вот мог ли Гала или Нудей свалить из охотничьего лука мужика в кольчуге – сказать затруднялся.

Тем временем из ворот выехали четверо переговорщиков в доспехах. Со своей позиции я не мог разглядеть – князь это, которого мне довелось видеть с месяц назад, или кто другой.

Переговоры длились минут пятнадцать. Затем обе группы разъехались. Интересно, пришли к консенсусу, или теперь придётся идти на штурм? Лезть на стену по обледенелой деревянной лестнице мне совершенно не улыбалось. Лучше пусть выпустят парочку богатырей, они друг друга покромсают, а мы со стороны посмотрим. Так, пожалуй, будет правильнее.

Но богатыри не появились. А остальных погнали доделывать укрепления вокруг города.

Вечером, у костра, устав как собака, я слышал разговоры людей из нашего отряда.

– Кода Ин̃евий из̃н̃и ин̃азорън̃ Илъкън̃, ушмузъ пурдав̃и дъ мин̃ карма бяр̃ан̃ ул̃еме. Если Иневий победит князя Илыка, его войско вернётся, и нам не поздоровится.

– С̃е икел̃епел̃ев ар̃с̃емян̃ек! На то и расчёт. З̃ар̃е Ин̃евий т̃ур̃и, ин̃азорнък куруди Кит̃н̃ен̃ош. Пока Иневий воюет, наш князь осаждает Китьненьош. Ин̃евийен̃ сави пурдамс ушмузъ, ел̃и ошънтъ пел̃кс т̃ейемс. Иневию придётся или поворачивать войско, или рисковать городом.

Я спросил:

– Ин̃азор Ин̃евий ав̃ ул̃е ошсъ? Князь Иневий не в городе?

– Ков̃дъ икел̃е сон мен̃с̃ т̃ур̃еме л̃ийа ин̃азорън̃ каршо – Иликен̃ каршо. Он месяц назад пошёл воевать с другим князем – Илыком, – пояснил один из ополченцев. – Дъ ин̃азорнек курудс̃ Кит̃н̃ен̃ош. А наш князь осадил Китьнень-ош.

– Мин̃ атанъ карма… кайав̃ъмъ ош? Мы не будем… нападать на город? – Я не знал, как сказать «штурмовать».

Народ вокруг засмеялся.

– Кайав̃ъмс? Атаковать? Мез̃е тагъ! Ещё чего! Мин̃ атанъ ул̃е апт̃укт! Дураков нет! Мин̃ карматанъ ашт̃еме озадъ, тя шкас, з̃ар̃е син̃ максит̃ пйя! Будем сидеть, пока они не сдадутся!