Муромань вал

9. ПЕЛ̃ ЯЙКСЕЦ̃Е

Л̃ийаксъмат

Л̃ийакстъма – изменение, перемена

С̃ормас содиц̃а – грамотный (букв. в письмо знающий)

Ет̃т̃е – чтобы

Самс вемел̃с – согласиться (букв. прийти в согласие)

1

А на следующее утро меня окликнул во дворе плотный мужчина лет сорока. С непривычными для местных бритыми щеками и редкой растительностью на подбородке. Одевался он хорошо, но просто, а на поясе носил несколько здоровенных железных ключей.

Я знал, что зовут его Корш. И даже общался как-то раз, когда он нёс несколько больших свёртков и один из них обронил. Наклонившись, чтобы помочь, я увидел завёрнутую в холст книгу в обтянутом кожей переплёте. При падении книга раскрылась, предоставив взору страницы из жёлтой бумаги, испещрённые рукописными знаками и украшенные по краям разноцветными рисунками.

– Ил̃ак сайе чал̃гъдат кяд̃т̃н̃есъ! Не трогай грязными руками! – помнится, заверещал тогда Корш.

Но так как остальные книги ему положить было просто некуда, он стал вертеть головой и топтаться на месте. А я тем временем, не касаясь страниц руками, завернул упавшую книгу в ткань и сказал:

– Мон максан кяд̃. Я помогу.

Я проводил Корша до тяжёлой двери, укреплённой железными полосами. С сомнением покряхтев, сунул мне остальные книги, и сунул в скважину замка тяжёлый ключ.

За открывшейся дверью я увидел в тусклом свете, падающем из пары окошек, деревянные стеллажи с книгами. Корш сразу же отобрал у меня ношу и велел вместо благодарности:

– Мен̃ек! Мен̃ек тясте! Ступай! Ступай отсюда!

И вот мы встретились во второй раз. Мужчина смерил меня оценивающим взглядом и спросил без всякого приветствия:

– С̃есте, тон славйан, Вардо? Значит, ты славянин, Вардо?

– Ис̃т̃а. Да, – сказал я.

– Дъ тон с̃ормас содиц̃а? И ты грамотный. – В голосе его как будто звучало сомнение.

Я пожал плечом.

– Ер, ис̃т̃а. Ну да.

– Содавикс кудустъ? Из знатной семьи?

Я пожал обеими плечами. Враньё, конечно, но так будет лучше для меня и понятнее для него.

– Ис̃т̃а.

– Паро. Мен̃ек Койев̃, уштнъзъ екшел̃амакуду. Хорошо. Сходи к Койе, пусть натопит баню. Дъ сак с̃ормакудув̃ъм. И приходи ко мне в библиотеку. Кев̃кс̃н̃ит̃ – йов̃так, мон мер̃ин̃. Будут спрашивать – скажи, я велел. Тагъ… йов̃так, ет̃т̃е тонте маштъв̃ъл̃т̃ од оршав̃т. Да… и скажи, чтобы тебе дали новую одежду.

Корш ушёл, а я стал чесать затылок, соображая, что бы всё это значило. Ничего особо не надумав, отправился к Койе по второму разу, не забыв подкрепить свои доводы отсылкой к Коршу. Сработало! Поворчав что-то, Койе отправила меня мыться в компании с несколькими слугами и служанками. Последние отпускали в мою сторону какие-то шуточки, но я, честное слово, не был настроен на общение. Я бы лучше перекусил чего…

Одежду мне Койе тоже организовала. Не лучше прежней, но зато чистую. И, когда солнце уже садилось, я стоял перед скреплённой железными полосами дверью.

Корш отворил, смерил меня оценивающим взглядом, и позвал:

– Сув̃ак. Заходи.

Комната за дверью явно была библиотекой. Я увидел стеллажи, книги, свитки жёлтой бумаги и бересты, какие-то короба и пари. Пару столов, напомнивших мне старинные школьные парты с наклонной столешницей. За одним столом сидел молодой парень; он старательно выводил на жёлтом листе цепочку знаков. Бросил на меня равнодушный взгляд – и вернулся к работе.

– Ер̃, Вардо… Ну, Вардо… Косъ тон бажат важод̃емс? Где ты хочешь работать? Утумазорсъ Сейел̃съ ел̃и тясе, с̃орматненек, монсъ? У утумазора Сееля или здесь, с книгами, у меня? – поинтересовался Корш.

Вот это было предложеньице! Я даже испугался – а чего это писарь ко мне так расположен? Может, он этот… педик какой?.. В прошлом, говорят, люди не меньшего нашего гомосятиной баловались, а то и больше!

Я так напрямую и спросил:

– Дъ мекс мон яряван тонте? А зачем я вам нужен? Мез̃е, тон̃ ат̃ ул̃е л̃ийат с̃ормас содиц̃ат ломан̃т̃? Что, у вас других грамотных людей нет? – И спохватился. Потому как с книжек пыль протирать куда приятнее, чем лошадей чистить! А ну как Корш обидится и пошлёт меня обратно? – Нама, мон син̃ вемелс… Я, конечно, согласен… Ан̃с̃ак… мекс мон? Только… почему я?

Библиотекарь пожевал губами. И выдал:

– Дъ мон ис̃е ан сода, мекс. А я и сам не знаю, почему. Ан̃с̃ак н̃иазор Лумзуркст мер̃с̃ сайемс тон̃ с̃ормакудус. Только госпожа Лумзуркст велела взять тебя в книгохранилище. Дъ мез̃е сон кир̃д̃и пйев̃се – тон ис̃е сон̃ кев̃кс̃н̃ек! А что там у неё на уме – ты её и спрашивай!

Я пробормотал с недоумением:

– Мекев̃ сон… сон мон̃… Но она… она меня… – Удивительно, я до сих пор не знал, как сказать «ненавидит» или «презирает». И сказал: – Ав̃ вечка! Не любит! – И сразу уточнил: – Ав̃ бажа н̃яйемс! Не хочет видеть!

Корш смерил меня задумчивым взглядом, но ничего не сказал.

2

Васод̃емс – встречаться

Башка – отдельно, врозь

Сначала Корш дал мне осмотреться. Я прошёлся вдоль стеллажей, взял наугад пару-тройку книг, полистал, разглядывая красиво расписанные заглавные руны и рисованные от руки картинки. И вдруг меня осенило!

– Карта! Ул̃и тон̃ карта?

– Мез̃е с̃е ул̃и? Что это такое?

– Лопа. Лист, – пояснил я, помогая себе жестами. – Сонсъ ул̃ит̃ артъв̃т̃ масторт… Йогат… На нём нарисованы страны… Реки…

– А-а! Масторлопа*, – догадался Корш. – Нама! Конечно! – Он порылся в глубине библиотеки и принёс свёрнутый в трубку жёлтый лист плотной бумаги.

Я чуть из рук у него этот лист не вырвал! Корш даже крякнул недовольно. Я спохватился – забыл совсем, что книги тут, как и в Средние века, должны быть настоящим сокровищем! Дождался, пока библиотекарь не развернёт карту на столе, придавив её края пустыми глиняными чернильницами.

Передо мной лежало нечто. Настолько непривычное взгляду, что у меня в глазах зарябило. Потом я глубоко вздохнул, мотнул головой и попробовал сосредоточиться на хитросплетениях географических объектов, испещрённых цепочками мелких и крупных рун. Я видел города – они так и были прорисованы, как крошечные крепости. Видел вены рек, впадающих в море на севере и море на юге, и зубчатые горы…

И не видел ничего, за что мог бы зацепиться глаз!

Конечно, пару раз я встречал в Интернете старинные карты мира. Очень грубые и плохо передававшие реальные очертания береговой линии. Но там довольно узнаваемо обозначали Средиземное море, Италию, Грецию, Пиренеи и выступающий в Чёрное море ромб Крыма. Здесь же и близко ничего такого не было! Сколько я ни старался, не мог выделить ни одного знакомого силуэта!

– Косъ мин̃ ул̃атанъ н̃ей? Где мы сейчас? – спросил я.

Корш указал куда-то в центр, поблизости от змеящейся по карте реки.

– Тя ул̃и Иневир̃, Это Иневирь, – констатировал он, обведя пальцем обширную территорию вокруг реки. – Дъ с̃е ул̃и змунейтнен̃ мастор. А это – земля змунэев. – Показал он в область на Западе. – Тосъ ул̃и Дормор. Там – Дормор. – Беспорядочное скопище больших и малых островов в южном море. – Тясе ел̃ит̃ словйант. Здесь живут славяне. – Это на побережье. – Тясе ул̃и уругътнен̃ масторънзъ. Здесь – страна уругов. – Палец указал на восток. – Тосъ ул̃и малайнън̃ мастор, Вонойн-Ранта, Там – земля малайнов, Вонойн-Ранта, – это изрезанный фьёрдами и украшенный бусами островов берег на севере.

Я следил за его объяснениями, чувствуя, что подтверждаются мои самые худшие опасения. Карта стран и народов совершенно не укладывалась в существующую в моей голове картину мира!

Пытаясь внести ясность, я вновь стал перечислять известные мне города. И Корш, подобно всем остальным моим собеседникам, лишь хмурился, качал головой и разводил руками.

Я впал в ступор. Целую минуту стоял неподвижно. Зажмурившись и мучительно пытаясь сообразить, что делать дальше. Придумал.

– Максъдъ монте с̃орка! Дайте мне писало! Мон артан… масторъм. Я нарисую… свою землю.

Тот писарь, что сидел над книгой, охотно подсуетился. Принёс берестяной лист и железное шило, положил на свободный стол. Я, как получилось, нацарапал шесть материков, озвучил каждый и ткнул писалом в Евразию.

– Мон ул̃ан тясте. Я отсюда. Се ул̃и Российа. Это Россия. Дъ косъ ул̃и тон̃ масторънк? А где (именно-) ваша страна?

Корш непонимающе нахмурился. Но тут кто-то шагнул из-за моей спины, взял берестяной лист и поднёс к бумажной карте.

Это была Лумзуркст. В простом белом платье, без звенящих висюлек, она вошла в библиотеку совсем бесшумно. А то и вовсе, с самого начала, сидела где-то тут за стеллажами…

– Тя ул̃и тон̃ масторлангот. – Сказала она. – Дъ тя ул̃и мин̃ек масторлангонък. Син̃ ат̃ васод̃е. Син̃ ел̃ит̃ башка. Тон чар̃код̃ат, кода с̃е ул̃и?

И, видя, как я наморщил лоб, силясь понять сказанное, вдруг выдала:

– Се есть твой свет. А се есть наш. Они не пресекают един другого. Они ествуют сами за себе. Разумееш, како се есть?

Я ошалело разинул рот, потрясённый тем, что она знала славянский!.. Пусть не русский, но всё равно, такой похожий на него язык!

Вообще-то, она и на дорморском говорила!..

А почему бы и нет – не девка же деревенская, а княжна образованная! Про дочь Ярослава Мудрого, ставшую королевой Франции, даже я слыхал!

А я её ещё сукой обзывал…

Но не это было сейчас важно! Я проглотил вставший в горле ком…

Я разумел!

Омбоц̃е пэл̃ен̃ пйядов̃ъма

Конец второй части