Муромань вал

6. ПЕЛ̃ КОТОЦ̃Е

Н̃ев̃дама

Н̃ев̃дамс – охотиться

Н̃ев̃дама – охота

Пан̃емс – гнать, загонять

Пан̃иц̃а – загонщик

Мейл̃е – затем, после, потом

Кисе – для

Ломан̃т̃-н̃ек – наши люди

Ванъмс мял̃га – следить, надзирать (смотреть вслед)

Д̃емекуду – шалаш

Вед̃а́ва – богиня воды (букв. "Водомать")

Мон̃ ул̃и ут̃аска – мне повезло (букв. "У меня есть счастье")

Къда соннек мез̃е-бут̃и ул̃и… – если с ним что-нибудь случится (будет)…

Цёков сообщил по секрету:

– Од ломан̃т̃ н̃ев̃дамав̃ пурнав̃ит̃. Молодёжь на охоту собирается. Ид̃емтуву лангс. На кабана. Ан̃с̃ак с̃е ул̃и сала. Только это секрет. Покшт ез̃т̃ мер̃е син̃ен̃т̃е, дъ син̃ ис̃е… Им взрослые не разрешают, так они сами… Ар̃с̃емясен̃, вес̃е мен̃и паров̃. Как по мне – всё к лучшему! Ид̃емтуву кулув̃ти син, мин̃ек карма с̃ед̃е шожда ел̃ама. Разорвёт их кабан, нам легче жить!

Его тут тоже донимали, хотя и не так крепко, как меня! А я тоже обрадовался – хоть на день-другой молодёжь отвяжется!

Оказалось, радовался я зря.

На следующее утро меня подняли засветло и выгнали во двор. Там храпели и топали кони, суетились псари, лаяли собаки… Утумазор тоже был на ногах. Спросил у старшего псаря, пинязора:

– Мез̃е ул̃и тя чи? Что за дело?

– Одт ин̃азорън̃ ц̃оркатънзъ йалгатненек н̃ев̃дамав̃ туйит̃. Младшие княжичи с друзьями на охоту едут. Кортавикс, Тумбака-йухав̃ нумултнен̃ чавъмс. Говорят, к Тумбака-йухе, зайцев бить.

И тут Сеель увидел меня. И зарычал:

– Дъ тон мекс тясе ашт̃ат? А ты что тут стоишь? Тон̃ ав̃ ул̃и важод̃емя? У тебя работы нет?

– Кадък сон̃! Оставь его! – оборвал моего недруга помощник пинязора Куцькан, отвечавший за охоту. – Сонте мер̃ит̃ мен̃емс пан̃иц̃ат. Ему велено идти с загонщиками.

У Сееля глаза округлились.

– Мекс с̃е? Зачем это? Мон̃ яряв̃и сон̃ тясе! Он мне тут нужен! – И недобро смерил меня взглядом.

Куцькан лишь плечами пожал.

– Мез̃е монте кортас̃т̃, тона мон т̃ейан. Что мне сказали, то я исполняю.

– Кто сказал?

– Азор Въйму. Господин Выйму.

Сеель замялся.

– Дъ мез̃е сон̃ яряв̃и?.. А чего ему надо-то?.. Мекс сон?.. Почему он?..

– Костъ мон содан? Откуда я знаю? Ис̃е тон̃ кев̃кс̃т̃ек. Сам у него спроси.

–  Дъ кев̃кс̃т̃ан! И спрошу! – Сеель ушёл.

Не знаю, что ему ответили, но утумазора я так и не увидел, а спустя примерно час благополучно покинул ворота города в компании рабов, слуг и собак. Лёд на реке уже почти растаял; там, где когда-то располагался торг, на чёрной воде маячили лодки рыболовов.

Я спросил у идущего рядом псаря с двумя собаками на поводках:

– Косъ ул̃ит̃ н̃ев̃диц̃ат? Где охотники?

– Син̃ ардит̃ мейл̃е. Они приедут позже. З̃н̃ардо мин̃ муйатанъ синст кисе ракшан̃. Когда мы найдём для них зверя.

Мы пошли берегом реки, потом свернули в лес. Весна ощущалась и там – птицы радостно щебетали, тепло светило восходящее солнце и пахло освободившейся из-под снежного плена землёй, но снег полностью ещё не сошёл, лежал повсюду мокрыми клочьями, и я печально отметил, что снова промочу ноги. Как ни странно, я пока ни разу не заболел – думаю, спасала работа, постоянное движение, разгонявшее кровь по телу. Хоть какая-то польза от моих мучений!

Наконец, приехали на лыжах какие-то ребята, сообщили Куцькану:

– Ид̃емтуву! Кабан! Пек покш! Огромный! Ломан̃т̃н̃ек ванит̃ мял̃га. Наши следят за ним.

Мы пошли вслед за проводниками, пока нам не велели остановиться на отдых. Кемаль достал кър̃вяз̃т̃емяпял̃ и стал бить им по кремню. Кремень тут, кстати, очень понятно называли – толгев, «огонь-камень». Поджёг паклю, от неё – кучку тонких веток, а уж после сверху стал класть хворост покрупнее.

Скоро у нас жарко горел костёр. Из пары мокрых поленьев, которые положили у огня, чтобы просушить, сочились тонкие струйки пара.

Мы быстро наломали еловых ветвей, соорудили шалаши. Куцькан пробормотал, глядя как я вожусь с подпорками.

– Тон з̃ардойак ат т̃ейе д̃емекуду? Ты никогда шалаш не делал?

Я покачал головой.

– Тон ул̃н̃ит̃ содавикст ломан̃т̃н̃есте? Ты из знатных был?

– С̃екс? Почему? – Это их словечко меня уже совсем не забавляло.

– Тон мез̃ейак ат маштъ т̃ейемс! Ты же ничего делать не умеешь! Алкукс ърет̃ вес̃е т̃ейс̃т̃ тон̃ таркасъ. Явно слуги за тебя всё делали. Ис̃т̃а ломан̃т̃н̃ек кортит̃. Так наши говорят.

Что ж, логично! Заодно до меня окончательно дошёл смысл слова «содавикс» – это как наше «знать» – «знат-ный». То же, что известный, только от другого корня! Вон оно что! Они меня знатным считают!

Вечером один из загонщиков достал волынку, и по лесу поползла тоскливая «шотландская» мелодия. Другой расчехлил гусли и, защипывая струны, неторопливо аккомпанировал волынщику.

А потом затянул печально:

Косъ ул̃и вечкемям?

Мази о́днет̃е́йтярем?

Косъ ел̃и мазийка,

Мон̃ н̃ио́йам а́шопйя́н̃?

Где моя любовь?

Красивая девушка моя?

Где живёт красавица,

Моя подруга светловолосая?

Мелодия звучала совсем «по-русски» – это меня уже не удивляло! А гусляр продолжал, задумчиво перебирая коричневые жильные струны:

Кел̃с̃ мазийкам йоган̃ трокс,

Мен̃с̃ т̃ейтярем чир̃е езга.

Прас̃ вед̃с т̃ейтяр с̃ед̃ейбя́л̃кс,

Потмов̃ йоган̃ уйез̃ев̃с̃

Шла вброд красавица через реку,

Шла девица моя по берегу.

Упала в воду девица милая,

Вглубь реки поплыла.

Волынка смолкла, и только тихое пение струн наполняло тишину леса.

Хей, Вед̃а́ва, ен̃алдан!

Мекев̃ максък т̃ейтярен̃!

Мон ан маштъ сонтомъ

Ел̃с̃емс-ашт̃емс масторсъ!

Эй, Ведява, пожалуйста!

Обратно верни мою девушку!

Я не могу без неё

Жить-быть на земле!

В этот день работы у нас не было, и я отдохнул всласть. Да и наелся пусть не до отвала, но лучше, чем прежде. Меня не гоняли на работы. Один раз, проснувшись, я услышал, как сидящие у костра обсуждали меня и утумазора. Похоже, сочувствовали.

Засыпая под шум ветра и треск веток, я подумал, что, когда проснусь, окажусь дома.

А рано утром нас подняли со словами:

– С̃т̃акснъдъ! Вставайте! Н̃ев̃дамиц̃ат ардит̃! Охотники едут!

Лаяли вдалеке псы, топотали копыта, звенели голоса. Вот появились всадники во главе с княжичем Вырьгизом – рослым темноволосым парнем с короткой бородкой. За ним скакали Виедаля, Лумзуркст и ещё с десяток парней из числа знати – кто там княжеский отпрыск, а кто «боярский сын» – этого уж я не знал.

Всадники уехали, а нам скомандовали выстроиться цепью и идти следом. Я так понял, задача слуг была загонять зверя. Услышит он нас и побежит в обратную сторону. Там его охотники и встретят.

Мы довольно долго шагали по мокрому, рыхлому снегу, пока не услышали вдалеке лай собак, ржание и крики.

И вскоре я увидел Лумзуркст. Она была одна – восседала на белой кобыле, а поодаль слуга свежевал кабанью тушу. Наш старший поклонился девушке.

– Паро валске, н̃иазор! Доброе утро, госпожа! Тя ул̃и тон̃ муйев̃кст? Ваша добыча?

– С̃ук, с̃ук! Здравствуй, здравствуй! – улыбнулась она. – Мон̃. Моя. – И добавила: – Мон̃ ул̃и ут̃аска. Повезло.

И тут увидела меня. Скривилась так презрительно – и отвернулась, вздёрнув нос.

Угу! И ты мне нравишься!

Я стал вертеть головой, думая, как бы занять другое место в цепи, подальше от глаз надменной княжны, но тут течение охоты изменилось.

Прибежал Вырьгиз. Он тяжело дышал, и был по уши в грязи!

– Максък монте лишмен̃т̃! Отдай мне своего коня! – Прохрипел он. – Ид̃емтуву ул̃и… пек покш! Кабан там… огромный! Сон мон̃ Алужън̃ печкс̃! Он моего Алужа зарезал!

Лумзуркст сжала поводья.

– Дъ къда сон мон̃ Т̃яшт̃ен̃ печки? А если он и мою Тяште зарежет?

– Сон ав̃ печкъ! Не зарежет! Максък! Отдай!

Я увидел сумасшедшинку в его глазах! Как у наркомана, не получившего дозу. Похоже, девушка тоже сообразила, что с братом сейчас лучше не спорить. Пару секунд она колебалась, а затем, с выражением досады на лице, сошла на землю.

– Къда соннек мез̃е-бут̃и ул̃и, мон тон̃ кулув̃тан! Если с ней что-нибудь случится, я тебя убью! – И похоже, она не шутила.

– Нама, нама! Ладно, ладно!

Парень вскочил в седло и с радостным криком поставил кобылу на дыбы. И пустил её вскачь, только комья грязи полетели в лицо мне и Лумзуркст.

Ну, мне-то уж было не привыкать! Я порой с удивлением вспоминал, каким брезгливым был в прежней жизни – любую лужу стороной обходил! Теперь же лишь утёрся и без того грязным рукавом…

А вот девушка отпрянула и поморщилась… И невольно встретилась со мной глазами. Усмехнулась – наверное, выглядел я комично!.. Но зеркала, чтобы оценить собственный вид, у меня не было. Сто лет уже не было!

Впрочем, девушка не стала острить насчёт моей внешности. Она села на ствол старого поваленного бурей дерева, сняла со спины чехол с луком, достала иглу и нитку из берестяного цилиндра, и стала пришивать держащуюся на честном слове пуговицу на чехле.

Течение охоты тем временем изменилось. Крики, ржание и топот стихли вдали, но вот собачий лай стал приближаться. Что-то чёрное мелькало за деревьями. Ещё немного – и я увидел мчащегося в нашу сторону зверя, преследуемого двумя псами.

Кабан был настоящим чудовищем, размером с быка! В холке – до подбородка человеку среднего роста! Думаю, в нашем мире такие не водятся! Может, это вовсе и не кабан был, а вроде того гигантского свина из научного фильма «Прогулки с доисторическими чудовищами»!

Собаки шли по обеим сторонам от него, пытаясь ухватить за уши. Одну кабан на наших глазах отбросил, остановившись и наподдав клыками. Другой удалось вцепиться зверю в шею, но тот крутанулся, сбросил пса наземь и растоптал копытами. А затем помчался прямо на нас!

Загонщики и не думали геройствовать – кинулись врассыпную, кто куда! И я был, пожалуй, первым, кто обратился в бегство! Помчался по насту, по чёрным влажным проталинам и лужам, лихорадочно отыскивая взглядом подходящее дерево, на которое мог забраться. Как назло, все были тонкими и гладкими!

И, по незыблемому закону подлости, именно за своей спиной я услышал тяжёлый топот зверя и его утробное дыхание! Попросту говоря, кабан пёр по прямой, а я с перепугу не подумал бежать в сторону, как все остальные загонщики! Повернув голову и скосив глаза, я увидел, что чёрная масса уже совсем близко! Взвизгнул фальцетом – и споткнулся! Врезался лицом в колючую корку наста, взметнул руками снежные брызги!..

Кабан не ожидал от меня такого манёвра. Промчался мимо сошедшим с рельс паровозом… И развернулся, храпя и показывая кривые жёлтые клыки, размером с разделочные ножи!

Чего это он? Я же ему ничего не сделал! Бежал бы себе дальше, спасал шкуру!..

Но у зверя на этот счёт были свои соображения. Он нагнул голову и пошёл в атаку! Страшный, со слипшейся от крови шерстью, с обломком стрелы в загривке!..

Я вскочил на ноги так, будто был оборудован вертикальным взлётом! Понимая, что шансов убежать нет ни малейших, я всё-таки развернулся и бросился назад. Здесь было свободное от деревьев пространство, небольшая низина с глубоким, слежавшимся снегом. Я провалился в него едва ли не по колено, а вот кабан увяз по брюхо, но всё же, чтобы догнать меня, ему требовалось не более нескольких секунд.

И тут я увидел Лумзуркст – она бежала с луком в левой руке и тремя стрелами в правой. Остановилась, вскинув лук… Щелчок тетивы, другой, третий… Кабан заревел и, как я услышал, прекратил преследование. Я обернулся.

Зверь с торчащими в боку стрелами умирать не собирался. Мне сразу вспомнились те громадные волки из «Властелина колец» – как там Леголас валил их с одного выстрела!.. То ли фильм врал, то ли местные кабаны какие-то особенные!

Зверь позабыл обо мне и теперь набросился на Лумзуркст, но та отскочила, с изяществом и ловкостью тореадора. Кабан с трудом развернулся в глубоком снегу, забарахтался, пытаясь высвободиться, а девушка отбросила лук, зачем-то вытащив здоровенный нож.

Она и не думала убегать. Напротив – подскочила вплотную к бьющемуся в ненадёжной западне зверю... Я не видел, что она делала, мог лишь догадаться; кабан рванулся, оттолкнув девушку движением головы, в два прыжка выбрался из снега и замер, глядя в мою сторону крошечными глазками. Будто раздумывал, на меня накинуться, на Лумзуркст или на тех загонщиков, что уже спешили на помощь. Из шеи его торчала рукоять ножа. На конце рукояти болталась кожаная петелька темляка…

Потом кабан грузно повалился на землю. Дёрнул копытами, хрюкнул – и затих.

А вслед за ним повалился и я. Потому что ноги не держали! Даже при побеге с поля боя я так не боялся! С людьми-то ещё поговорить можно, а зверь сомнёт тебя без разговора, распорет клыками, затопчет! Если и не убьёт – оставит умирать без всяких шансов на спасение – при отсутствии в этой эпохе антибиотиков и развитой хирургии!

– Н̃иазор! Н̃иазор! Тон ул̃ат паро? Госпожа! Госпожа! Ты в порядке?

Лумзуркст отряхнулась, подняла лук.

– Вес̃е ул̃и паро! Всё хорошо.

Скоро прискакали остальные охотники. Им начали наперебой рассказывать подробности происшествия, и лишь теперь девушка демонстративно вытащила нож из туши зверя. Посмотрела на парней с превосходством. И сказала, словно продолжила прерванный разговор:

– Дъ тя ул̃и омбоц̃е! А вот это – второй!

Вырьгиз прищурился недоверчиво, спросил:

– С̃е тон – сон̃?.. Это ты его?..

– Яряс̃! С̃е ър̃екс! Нет! Это раб! – хмыкнула девушка.

Княжич машинально посмотрел на меня. Не поверил, понятное дело.

Видно, поступок Лумзуркст был даже для этого мира из ряда вон выходящим. А уж я просто в прострации находился. Если у них тут девчонки способны такого монстра ножиком зарезать, чего ждать от взрослых мужиков!

И в очередной раз удостоверился, что до конунга мне точно не прокачаться!