Муромань вал

Заметьте – если объект является кем-то, чем-то – он стоит, как и в русском языке, в Творительном падеже. Это касается и прилагательных, которые употребляются самостоятельно, не в связке с существительным:

Шумбрасъ ул̃ек – здоровым будь!

Отглагольное имя

Обозначает действие, процесс (Русские слова на -ание, -ение)

-ама, -ъма, -емэ

Уйн̃емс – плавать, уйн̃емэ – плавание

Кортамс – говорить, кортама – говорение, речь

Пър̃гав̃тъмс – распрягать, пър̃гав̃тъма – распрягание

Причастие настоящего времени

Образуются от формы 3-го лица наст.вр. и окончания -ц̃а:

Еламс – жить; сон ел̃и – он живёт; ел̃иц̃а – живущий, живой

Притяжательные суффиксы ед. ч.

-м, -ъм, ем – мой                            -нък, -н̃ек – наш

-т,-т̃, -ът, -ет̃ – твой                   -ънк, -енк – ваш

-зъ, -зе – его                                    -ст, -ъст, -ест – их

В косвенных падежах единственного числа и во множественном числе всех падежей (притяжательные суффиксы ставятся после падежных окончаний) суффиксы некоторых лиц отличаются:

-н/-н̃, ън̃/-ен̃ – мой

Масторъм – моя страна; масторсън – в моей стране; ц̃оркадън – о моём сыне

-ънзъ/-ензе – его

Его сын – ц̃орказъ; о его сыне – ц̃оркадънзъ; его сыном (в/на его сыне) – ц̃оркасънзъ

Притяжательный артикль

По сути, это притяжательный суффикс 3-го лица. Используется при обозначении принадлежности одного конкретного лица другому:

Кренчен̃ ц̃орказъ – сын Кренча

Пукштуртнен̃ налст – стрела воинов

Ин̃азорън̃ пукштуртънзъ – воины князя

Ин̃азортнен̃ пукштуртъст – воины князей

Притяжательные артикль и суффиксы не применяются, если слово стоит в родительном падеже: Мон̃ ц̃оркан̃ – моего сына.

Наступил, наверное, ноябрь. Листва совсем облетела, по ночам были заморозки, и целые дни напролёт лили дожди. Деревенские дворы превратились в чавкающую жижу, липнущую к ногам и срывающую с ног лапти!

Азор подарил мне сшитые из овечьей шкуры сапоги. В таких, поди, и зимой по снегу можно ходить! Сапоги были старые и латанные, но я очень обрадовался и сердечно благодарил. Оказалось – радовался зря. Сапоги протекали не меньше лаптей, и я предчувствовал, что если не сумею существенно улучшить свой гардероб, то скоро загнусь. И даже баня, отвары Паравы и ласки Марьне мне не помогут.

Всё чаще меня одолевала тоска – такая, что хоть башкой об дерево бейся! Если первое время я ещё надеялся, что страшный сон завершится и я вернусь домой, теперь уверенности в этом оставалось всё меньше. Сопровождая на охоту то одного, то другого жителя деревни (я исполнял роль негра, таскающего поклажу белым путешественникам), я ознакомился с окрестностями. В нескольких километрах в стороне тут находился ещё один посёлок, гораздо больший – мы там заночевали однажды. Конечно, посмотреть на меня сбежалась целая толпа! Все задавали одни и те же вопросы – кийе? костъ? – ну и кучу других, непонятных. Я устал настолько, что предоставил отвечать своим спутникам, а сам кивал и мычал нечленораздельно. Даже обитатели нового посёлка меня не заинтересовали – все они были такие же, как мои знакомые, в домотканой одежде с медными висюльками, в лаптях и обмотках. Меня убило то, что кроме этих двух деревень мы больше не встречали жилья. И людей других не видели. И нормальных дорог. Я всё мечтал, – вот продерёмся через кусты, а там – асфальтированное шоссе! И лесовоз едет! Ну, я, конечно, на дорогу: «Стой, мужик! Стой!!! – и к дверям. – Мужик, а где я?!» А он: «Во даёт! До Уренгоя сто килόметров!» Но нет – вокруг был всё тот же дикий нехоженый лес! Полный зверья и птиц, и лишённый хоть каких-нибудь признаков цивилизации! Это по-настоящему пугало.

А ещё – вы даже не поверите, как давило на психику полное отсутствие привычных гаджетов! Ни Интернета, ни возможности позвонить друзьям, ни игрухи какой, чтобы скрасить унылую жизнь в грязной деревне!.. Просто свихнуться можно! Мне даже сниться начало, как я по скайпу с друзьями болтаю и в стратегию режусь, где надо развивать деревню и нанимать там лучников… Вот только рисование буковок на бересте хоть как-то спасало! Я даже начал вести дневник, занося туда некоторые свои мысли и наблюдения. Никогда подобной ерундой не занимался – а вот пробило!..

…А потом стало холоднее. Ударил морозец и грязь подмёрзла. И даже чуть-чуть прикрылась похожим на пыль снежком. Я обнаружил это рано утром, когда вышел из избы. Локсей как раз справлял малую нужду прямо у дверей, с явным увлечением сражаясь с инеем на земле. Увидев меня, он сказал, задумчиво глядя в даль:

– Сун̃д̃ер̃ков̃ сас̃. Ул̃и пит̃н̃ен̃ шка.

Сас̃ – это «он пришёл». Коротенькое такое словечко. Самс – приходить; син̃ – я пришёл; сит̃ – ты пришёл. А вот си – будет «он приходит/придёт». Это я уже усвоил, даже записал в берестяной свиток. А вот первое слово не понял. Кто там пришёл? Может, Масленица – как в том мультике? Вторую часть фразы не понял тоже. Хотя словечко шка «время» уже знал. Часто слышал: Ул̃и шка с̃т̃акшнъмъ «время вставать», ул̃и шка важод̃еме – «время работать»… Подумать, как быстро человек учит язык, если попадает в окружение иностранцев! Впрочем, ничего удивительного – когда тебе сорок раз подряд скажут одну фразу – ты её во сне повторять будешь!

– Пытьнень? – переспросил я.

Локсей поправил штаны и принялся делать жесты, смысл которых я не понял.

Я хмуро кивнул.

– Ладно, ладно. Разберёмся.

И вот только все было приступили к повседневной работе – как залаяли собаки. Я никого не увидел, но остальные забеспокоились, отложили дела. На собак шикнули – а сами замерли, прислушиваясь.

И тогда я услышал музыку. Пронзительные звуки волынки доносились откуда-то издалека, со стороны дороги. Они становились всё громче – и деревенские засуетились. Деловито так… Кренч стал давать распоряжения, женщины кинулись со всех ног кто в дом, кто из дому. Я подошёл поближе к плетню, откуда открывался лучший вид на дорогу. Поймал себя на мысли, что ещё немного – и я стану столь же падок на появление в деревне нового человека, как и местные!

Наконец, в сотне метров от деревни, волынка смолкла – и я отчётливо услышал ленивую поступь лошадей и скрип тележных колёс. Гости. Цирк, что ли, бродячий – с музыкантами и клоунами-скоморохами?.. Я уж во всё готов был поверить, но то, что открылось моему взору спустя пару минут, повергло меня в изумление и ужас!

Из леса показался всадник. Он ехал, покачиваясь в седле, прижимая к животу волынку, на которой явно наскучило играть. Молодой парень в отороченной мехом шапке, меховой безрукавке и мягких кожаных сапогах. За ним брела пятнистая лошадка, впряжённая в пустую телегу. На телеге сидел кучер в обычной тутошней одежде.

А рядом, так же вальяжно покачиваясь в сёдлах, ехали три викинга!

Ну, в смысле, выглядели они как раз вот так, как их показывают в кино! Бородатые мужики в кольчугах или доспехах, набранных из длинных пластинок! На широких поясах висят мечи и шлемы. Простые такие шлемы – с круглым или острым верхом… Без рогов, правда… Зато были наносники, а у одного даже приклёпанная к краю полумаска!

На спинах, на ремне через плечо – круглые щиты. И копья болтаются за спиной, упираясь концом в стремя, а серединой древка – на захлестнувшую предплечье ремённую петлю.

– Ни хрена себе! – ошеломлённо выдохнул я. И ухватился за плетень, потому что ноги внезапно подкосились. – Вот тебе, батенька, и «Игра престолов»!..

К гостям уже направлялся Кренч в сопровождении мужчин. Старик остановился перед выехавшим вперёд «викингом». Поклонился – почтительно, но с достоинством.

– Шумбрасъ ул̃ек, азор! Здоров будь, господин! Шумбрат̃н̃есе ул̃т̃адъ, ин̃азорън̃ пукштуртзъ дъ ър̃ет̃зе! Здоровы будьте, княжьи воины и слуги!

Я немного очухался от потрясения и осторожно подошёл поближе. Первую фразу я почти понял. Шумбрасъ ул̃ек – это вроде как «здоров будь».

– С̃ук, вел̃азор! Здорово, староста! – ответствовал воин из рыжей с сединой бороды. – Кода ул̃ит̃ т̃евт̃ет̃? Как дела?

– C̃укпйэ, азор, паро! Спасибо, господин, хорошо! Тэ ийесе мин̃ ламо мед̃ пурн̃ин̃ек! В этом году мы много мёда собрали!

– Паро! Паро!

Всадники спешились. Местные мужчины поспешили принять лошадей и повели их в стойла. Женщины суетились с приготовлением еды – из домов вкусно пахло. Кажется, мясным…

Я подошёл к «викингам» поближе. Чтобы убедиться, что они настоящие.

Знаете, это сложно объяснить – но эта «настоящесть» просто пропитывала гостей. Она была в их запахе – немытого мужского тела и конского пота, кожи и меха. В чёрной окантовке исцарапанных ногтей, в старой латанной одежде, измочаленных манжетах рубах, заляпанных грязью обмотках ног, стоптанных сапогах и протёртых на коленях штанах. В огрубелой коже лиц и всклокоченных бородах – даже в подкладках шлемов, засаленных от постоянного соприкосновения с волосами.

И в оружии! Конечно, реконструкторы тоже с оружием ходят – но на исторических фестивалях всё какое-то… прилизанное что ли?.. Извлекаемое из шкафов от случая к случаю – самое частое несколько раз в год. Здесь же топоры и мечи, кинжалы и копья, щиты и кольчуги, ножны и чехлы несли следы постоянного использования – чистки, заточки, смазки, починки, потёртостей на украшениях рукояти; пыли, намертво въевшейся в трещины и щели …

И всё равно я не верил!

Не мог верить. Не хотел.

Я улучил момент и сказал ближайшему «викингу» – молодому парню с курчавой светло-русой бородкой:

– Привет, чувак! Как оно?..

«Чувак» бросил на меня недоумённый взгляд серых глаз. Стремительный и неподдельный. Взгляд искренне удивлённого человека – или по-настоящему хорошего актёра, которому сам Станиславский аплодировал бы стоя. Оглядел меня с головы до ног. Скривил губы.

– Мез̃е?

– Я г-рю, меня Максим зовут, а тебя? – и протянул руку.

Парень посмотрел сначала на эту руку, затем на моё лицо. Так, будто я протянул ему не человеческую ладонь, а железную лапу Терминатора.

– С̃ук! Привет! – сменил я тактику. – Кода ул̃ит̃ т̃евт̃ет̃? Как дела? Мон̃ н̃имем ул̃и Максим. Дъ тон̃? Меня зовут Максим. А тебя?

Говорил я, конечно, с ужасным акцентом. Но некоторые фразы зазубрил неплохо и произносил совсем без запинки.

Молодой воин пришёл в себя после короткого замешательства. Ещё раз окинув меня взглядом с головы до ног, он подобрался так… Положил левую ладонь на резное навершие рукоятки меча и бросил:

– Кийе тон ул̃ат? Костъ? Кто ты? Откуда?

Я ухмыльнулся – мол, ладно, поиграю в твои игры – и ответил:

– Мон ул̃ан рус. Мон̃ масторъм ул̃и Рос̃с̃ийа. Тон содан Рос̃с̃ийа? Ел̃и Рус̃?

– Ан! – мотнул головой парень, таращась на меня, ну вот точно как на деревенского дурачка!

К тому времени я уже смекнул – они не говорят «нет» одним словом потому, что в ответ на вопрос с глаголом отвечают обычным в их языке «глагольным отрицанием» – вернее, первой его частью. «Я не знаю» будет мон ан сода – значит, отрицательный ответ на вопрос «ты знаешь?» прозвучит ан! А если я спрошу «Он знает?» – ответ будет, вероятно, ав̃, образованным от сон ав̃ сода! А если «Я смогу это сделать?» – он ответит ат (тон ат маштъ – ты не сможешь)!

– Так вот я – оттуда, – вздохнул я. – Не знаешь, когда это реалити-шоу кончится? Охренеть как охота получить свой миллион долларов и подключиться к Интернету!

Но тут спохватился Вадов. Он подскочил к нам, неловко поклонился и залопотал испуганно:

– Ил̃ак кир̃д̃е кэж, азор! Сон ул̃и вардо! Мин̃ сон̃ вир̃се вастин̃ек! – И потом уж совсем быстро-быстро и совсем непонятно.

Первая фраза – это вроде как извинение: кир̃д̃емс – держать. Ил̃ак кир̃д̃е – не держи. А кэж – зло. Мин̃ сон̃ – «мы его», совсем русская конструкция… Вир̃се – «в лесу». Вастъмс – «встретить».

«Викинг» выслушал, покивал – и вдруг спросил меня:

– Косъ ул̃и… Рус̃? Где такое… Русь?

Вопрос поставил меня в тупик. Что косъ – это «где» я знал давно. Но для объяснения того, что Русь находится в другом мире по ту сторону портала-озера, слов мне пока не хватало. Я развёл руками и промолвил:

– Мон ан сода… Я не знаю… С̃е ул̃и мастор…ъм… Мон… мон… уйнин̃ йярсе… Это страна… моя… Я… я… плыл в озере…

На большее меня не хватило.

Парень пожал плечами.

– Тонавт̃н̃ек кел̃н̃ек, вардо! Мейл̃е йов̃тат мастордът. – И вразвалку направился к товарищам. Будто меня и не существовало более вовсе!

Слова его медленно просачивались в мозг, превращаясь в понятные образы.

Тонавт̃н̃емс – это «учиться». Мне это слово часто говорили. Кел̃-н̃ек – «наш язык». Мейл̃е – «потом». Йов̃тат – «рассказываешь или расскажешь». А мастор-дъ-т – «о стране твоей».

Ни хрена се!.. Чтобы мне распоряжения давали учить какой-то дебильный тарабарский язык?!

Но ирония судьбы состояла в том, что выбора у меня не было. Никакого. И я уже давно был вынужден чирикать на местном, вместо того, чтобы общаться со всеми на «великом и могучем»!

– Лучше бы русский учили! – бросил я вслед. – Скоро наши придут и вашим наваляют! И я это точно знаю, потому что история – она не терпит… Наши есть, а ваших нет!.. И вообще!..

Но тут Вадов̃ ткнул меня кулаком в бок и ткнул пальцем в телегу.

– Облок! Телега! Пър̃гав̃тъзданъ лишмен̃! Давай лошадей распряжём! Важод̃ек, Вардо! За работу, Вардо!

Приезжий мужик, сидевший на той телеге, довольно ухмылялся.

– Важод̃ек, Вардо! Ах-ха-ха!

Я обиделся. И пробурчал:

– Погодите! Найдётся на вас Илья Муромец! Наваляет вам по самое не балуйся!

Первым делом гостям налили олговед̃ и принесли выпеченного с утра хлеба и целый жбан с мёдом. Откупорили даже один из парей с чем-то медово-душистым и пенящимся в кружке.

– Ва, азорт! – услужливо предлагал Кренч. – С̃ех паро пуренек!

Знать, медовуха. Меня ею не угощали – а эти ребята явно не из заблудших дурачков вроде меня. Уважаемые люди! Чего им тут надо только?

«Уважаемые люди» выпили закусили, затем отправились в баню. В бане их обслуживали женщины помоложе – в том числе и Марьне. Не знаю, насколько далеко там зашло дело, но когда вылезали «викинги» весёлыми, и беззастенчиво шлёпали баб по голым ягодицам. Бабам вроде даже нравилось. А их мужьям, вроде как, было по барабану…

После бани воины собрались в доме Кренча. Извозчик – в доме по соседству. Конвойным прислуживали женщины, но затем припахали и меня для всякой чёрной работы. Вот тогда на меня вновь и обратил внимание тот молодой «викинг».

 – Эй, Вардо! – воскликнул он, помахивая куском зарезанного для гостей поросёнка. – Мен̃ек тэй! – И принялся рассказывать что-то своим обо мне.

Главный (он сидел во главе стола рядом с Кренчем) выслушал и заинтересовался. Поманил пальцем.

– Кийе тон ул̃ат?

Разговор повторился. Я изо всех сил пытался объяснить «викингу» как попал в его мир. Он упорно не понимал. Что же это – никто из местных не знает об озере-портале? Даже у нас, в эпоху компьютерной грамотности и нанотехнологий о Синевире слагают легенды!

Молодой воин сообщил:

– Син̃ кортит̃, тон ул̃ат содавикс рас̃кесте. Они говорят, ты из знатного рода.

Кренч стал что-то про мои руки говорить и повторять: «Ав̃ маштъ лазнъмс пенгет̃н̃ен̃… Не умеет рубить дрова… ав̃ маштъ кудамс кар̃т̃н̃ен̃… не умеет плести лапти… ав̃ маштъ ардъмс л̃ишмесе… не умеет ездить на лошади…»

Ну, врал, конечно! Лазнъмс пенгет̃ я уже научился неплохо. Равно как и кудамс кар̃т̃! Правда, с «карьтями» ещё кривовато получалось, но вполне удовлетворительно, как для начинающего.

«Викинг» кивал, продолжая сверлить меня взглядом. Потом вдруг сказал что-то своим – и те подвинулись, освобождая место рядом с начальником. Тот похлопал по лавке.

– Озак, Вардо! Садись, Вардо!

– О! – говорю, – с̃укпйэ!

И с готовностью протиснулся между сидящими гостями и стоящими за их спинами женщинами, чтобы плюхнуться на скамью. Протянул главному руку.

– Мон н̃имем Макс̃им. Паро! Меня зовут Максим. Хорошо!

Последнее словечко я вместо «очень приятно» ввернул. По-дурацки прозвучало, наверное…

Главный ответил на моё приветствие железными тисками мозолистой лапы. Захохотал вместе с подчинёнными, будто я выдал нечто реально идиотское! А вот старик Кренч прямо глаза выпучил! Не… в натуре я малость переборщил… Но в чём – я так и не понял.

– Сон машти с̃ормамс! Он умеет писать! – поспешно сказал Кренч.

Главный даже как бы заинтересовался:

– Н̃эйев̃т̃ек! Покажи!

Старик щёлкнул пальцами в сторону женщин:

– С̃ед̃н̃е!

Те тотчас раздобыли из печки уголёк и передали мне.

– С̃ормак! – велел старик.

– Мез̃е с̃ормамс? – спросил я.

Главный «викинг» подсказал:

– С̃ормак: «Мон маштан с̃ормамс».

Элементарно, Ватсон! Я вывел это на столешнице печатными русскими буквами. Через Ё, конечно. И медленно прочитал, тыкая пальцем в буквы, чтобы никто не подумал, что это какая-нибудь тарабарщина.

Воины вытянули шеи, изучая написанное. Покачали головами. Неужели, не видели никогда такого алфавита? А может, у них тут ещё язычество махровое, и этими пишут… резами да рунами славяно-арийскими?

Главный хмыкнул многозначительно. Сказал несколько слов товарищам. А затем вдруг протянул руку и поставил передо мной тарелку с мясом. Показал знаком – ешь!

– Спасибки, мужик! – говорю. – Покш с̃укпйэ!

Руки, правда, грязные перед едой не помыл – да хрен с ними, с руками!..

Я радовался – ну, всё, чуваки! Похоже, меня записали в младшие дружинники! Прокачался до первого уровня, так сказать! А чё? Я чел смышлёный! Выдадут мне доспехи, меч – научусь им махаться со временем – дело, надо думать, нехитрое. Послужу князю-батюшке, разживусь местными гривнами, повоюю малость – ну, чтоб на рожу пару шрамов поставили для авторитетности… А там и к себе вернусь – ну, портал откроется, я и сигану вместе с конём!.. И к Маринке первым делом! Она, значит, меня уже похоронила, завела себе нового хахаля – ботана очкастого. Или не – директорского сыночка с дорогой тачкой! Я с коня слезу – усядусь перед ней, ошалевшей, лязгнув чешуёй на латах; меч со звоном поставлю у левого сапога… Устало так… Бородатый, брутальный… «Ну, здравствуй, Марина! – скажу: – Смотрю, не дождалась ты меня». Она – тыр-пыр… мол, да я того, этого… «Ладно, ладно! Я не в обиде. У нас там на такое не обижаются. Да я уж тоже женат. На дочке княжеской»…

Да, дочку, значит, с собой приволоку, ага. И сопровождение – десяток таких вот «викингов»! Ну, и сундук с гривнами и этими… диамантами – не прозябать же в цивилизованном мире!..

Я размечтался, чавкая, а главный меня по плечу хлопает и вопрошает:

– Ул̃и ипс̃едэ, Вардо?

– Чё? – переспрашиваю.

– Мен̃ек, – говорит, – важод̃еме. Дъ тонав̃т̃н̃еме кел̃н̃ек!

– А!.. Это… работать? Без вопросов, мужик! И язык учить – это мы могём! И…

Но тут молодой воин встал, взял меня за шкирку и в лёгкую поднял из-за стола. Он был не старше меня, пожалуй, а силищи!..

– Мен̃ек важод̃еме, ър̃екс! – И наподдал такого пинка, что я, споткнувшись о скамью, полетел на пол.

Воины захохотали. Даже старик Кренч довольно заухмылялся, – это я увидел, когда на ноги вскочил. И вот тут впервые за последнее время по-настоящему взбесился!

– Охренел, что ли?! Давно в рыло не получал?! Пошли выйдем, разберёмся?!

Это я по-русски заорал, ясен пень! Но парень, хоть и не понял ни слова, услышал вызов – шагнул через скамью, потянув к себе уже отстёгнутый пояс с мечом…

– Ер̃! – лениво окликнул его старший. – С̃ед̃е шожъда!

Парень почти огрызнулся:

– Мекс?

– С̃екс мекс, – спокойно и хмуро пояснил старый «викинг».

Парень дёрнул щекой. Но меч отбросил.

– Паро! Паро, азор! – хотел ещё что-то сказать, но передумал – и помчался ко мне мимо испуганно отшатнувшихся женщин!

Я выскочил во двор и успел встать в стойку. Когда-то, лет в четырнадцать, ходил на карате. Около года примерно – не понравилось. Да и не было нужды; я на неприятности обычно не нарываюсь… А вот теперь…

«Викинг» вывалился следом. Я ожидал, что он сейчас тоже встанет в стойку и начнёт прыгать вокруг, пытаясь достать меня всякими «мавашами», «шото-уками» и «йоко-герями». Но он просто ринулся на меня, словно локомотив, – и я лишь успел пихнуть его кулаком в лицо…

Попытался пихнуть…

А потом помню, как сзади вломило чем-то жёстким… Не сразу дошло, что это мёрзлая земля, о которую я почему-то долбанулся спиной. И помню, как несколько раз больно толкнуло в рёбра и один раз в лицо…

Потом почувствовал, как чьи-то руки тискают меня за больные бока – застонал и пришёл в себя. В голове звенело и качалось. Я увидел, что Гала и Локсей тащат меня куда-то, и ноги мои волочатся вслед, как у мертвецки пьяного.

Меня опустили на лавку в соседней избе. Парава была уж тут-как-тут. Сказала:

– Валтнък пал̃а! – и ощупала саднящие рёбра.

Вероятно, переломов не обнаружила, потому как забормотала: «Паро, паро…»

Марьне вытерла мне мокрой тряпкой лицо – оно тоже оказалось разбитым!

– Апт̃ук! – с явным сочувствием сказала она. – Паро, тон кадов̃ит̃ ел̃иц̃а!

А я ещё долго приходил в себя. А после размышлял над случившимся.

Меня никогда не избивали. А тем более вот так – словно беспомощного первоклашку! И за что? Что я им такого сделал?

Оставшись один в избе, я разрыдался. Тихо, в рукав, чтобы никто не услышал ненароком.

***

На следующее утро и началось то, что Локс̃ей назвал загадочным словом пит̃н̃е. Утумтнесте (то бишь из сараев или амбаров – утум) стали выкатывать пар̃т̃ мед̃н̃ек – то есть, пари с мёдом. Суффикс -нек или -н̃ек это то же самое, что русское «с (чем-то)». И выносить штав̃ кир̃кст – восковые круги. Всё это записывалось на берестяной свиток и грузилось на телегу. Писал тот мужик, что на этой телеге ехал. Только какими буквами – я не видел. Не хотел приближаться к этим уродам!

Теперь до меня дошло, что сволочи в кольчугах дань собирать приехали! Налоги, типа… Ну, как на Руси когда-то – рэкет средневековый! Вот только местные относились к данной процедуре вполне спокойно и деловито. Под конец Кренч весьма вежливо попрощался с главным – поклонился степенно и сказал:

– Н̃эйемэц̃ок, азор! До свидания, господин! Ул̃зъ йумтнен̃ чан̃т̃ама* тин̃н̃ек! Да пребудет с вами благословение богов!

Тот кивнул и пробасил что-то в ответ. Потом взгромоздился на коня и также неторопливо и важно, как прибыл, поехал прочь во главе маленького отряда. Последней тронулась тяжело гружёная телега.

Всё это время я держался от чужаков подальше. Да меня и не привлекали к работе – понимали… И я представлял злорадно, как найду дорогу домой и заявлюсь сюда во главе взвода спецназа. Понятное дело, меня назначат старшим, потому что я знаю язык, местные обычаи и географию. Вот тогда я покажу вам «варду»! Кровью, гады, умоетесь!

В мечтах мои суровые бойцы положили из «калашей» уже целую армию уродов в кольчугах, когда Кренч сердито поманил меня пальцем. И рявкнул сердито, когда я не сразу вынырнул в реальность, упоённый сладостью виртуальной мести:

– Хей! Вардо! Мэн̃ек тэй, апт̃ук!

Я думал, оплеуху отвесит, но старик лишь посверлил меня взглядом, а затем с досадой махнул рукой и плюнул под ноги.

– Апт̃ук! – И, отчётливо проговаривая каждое слово (мне показалось, даже подстраиваясь под мой выговор), промолвил: – Тон̃ мастор-съ-т тон маштат ул̃емс ин̃азорън̃ ц̃орка-съ-нзъ. В своей стране ты можешь быть сыном князя. Дъ мин̃ мастор-съ-нък тон ул̃ат кийейак! А в нашей стране ты никто! Тон чар̃код̃ит̃? Понял?

Я почти ни черта не понял из сказанного. Но ясно просёк, что карьера в дружине мне определённо не светит. Меня тут никто не воспринимал всерьёз. Да какое там – я даже постоять за себя не смог! Вот если бы я не бросил каратэ!..

– Тон чар̃код̃ит̃, Вардо?

Я через силу кивнул. Угрюмо шмыгнул носом и прошипел:

– Ис̃т̃а… азор.