Муромань вал

1

Из объяснений моих спутников я понял, что они сами ничего не поняли. Зато я выяснил про эту «томбальду», про которую все упоминали. После долгих объяснений, сопровождаемых жестикуляцией и нанайскими танцами без бубна, я уяснил, что томбал̃е означает «там», «за», «по ту сторону». Томбал̃кс – «место на той стороне». Теперь я даже понял, почему территорию по ту сторону реки тут звали Йогатомбал̃кс. Заречье, стало быть!..

Они меня называли человеком с той стороны! Ну, ясно, просто у них нет понятия «параллельный мир» или «временной портал»!..

Я начал было рваться обратно во внутренний город, чтобы спросить дорогу домой, но Нудей постучал мне по голове.

– Тон ул̃ат пэл̃эз! Ты сумасшедший! Син̃ ено бажас̃т̃ кулув̃тъмс тон̃! Они же хотели убить тебя!

И объяснил, как мог, суть происходившего в тереме и храме. Выходило, я ещё легко отделался!

…Возвращаться домой моя команда не торопилась. Наши соседи из Парот-Мекшть не распродали весь товар и не сделали нужных покупок, а уезжать без них в планы не входило.

– Мекс? – спросил я.

Вадов поднял брови и хмыкнул, удивляясь, что я не догадался сам:

– Мекс?.. Къда мин̃ ардин̃д̃ер̃атанъ син̃т̃еме, мин̃ сев̃ит̃ вър̃гизт! Почему?.. Если мы поедем без них, нас съедят волки!

И правда! Я ещё не привык к суровым реалиям местной жизни. Хотя о волках народ частенько вспоминал, я пока не научился воспринимать их, как реальную угрозу.

Что же до меня самого, то я разрывался между желанием покинуть город, где со мной обошлись столь недружелюбно, и желанием остаться. В лесной глуши у меня точно нет перспектив, а тут люди хотя бы приблизительно понимают, кто я и откуда. Вдруг подскажут, как вернуться домой? Вдруг, есть ещё порталы кроме озера?

Вот только стоит ли ускушать судьбу? Сегодня меня отпустили, а завтра спохватятся – и решат, что надо переиграть!

На следующий день мы пошли толкаться на рынок. Долго выбирали соль, торговались, пытаясь сбавить цену. Наконец, приобрели небольшой мешочек. Аккуратно положили ещё в один мешочек, а его – в кожаный рюкзачок, тщательно затянув шнурок на горловине. Знать, дорого тут соль стоила! Вот вернусь домой, куплю грузовик соли – и продам тут за серебро. Разбогатею!..

Хотя, нет, как я целый грузовик буду в озере топить? Для начала и мешка хватит.

Затем мы ходили по кузнечным рядам, купили пару ножей и десяток наконечников для стрел. В ювелирных рядах мужики выбрали украшения для женщин – браслетики какие-то, да плоских коньков с рядом колокольчиков вместо ног. Я подумал – хорошо бы и мне Марьне подарок сделать, но карманных денег мне не выделили. Не Нудея же просить дать взаймы на подарок его жене!

Потом мы зашли в местную харчевню – обычная большая изба с парой длинных столов и скамьями. Там было людно, шумно и душно… Худощавый парень тренькал на гуслях и с хрипотцой кричал песню; судя по паре-тройке знакомых слов, не особо приличную. Мы выпили пива, поели ухи и квашеной капусты и поспешили на свежий воздух. Какие-то нарядно одетые тётки сразу подкатили к нам и полезли обниматься. Одна, молодая, с неестесственно красными щеками, выдававшими наличие тут какой-то примитивной косметики, повисла на рукаве.

– Хей, ц̃ора! Тон бажан паксъмс?

О, да! Это я уже понял без перевода!

– С̃укпйэ! Спасибо! – ответил я, осторожно высвобождая руку. – Мон… мон̃ эрэви туйемс! Мне надо идти!

Я и дома с такими не связывался. Подхватишь чего!..

И обнаружил, что мои товарищи прямо расплылись в объятиях местных «красоток». Они ж ещё и выпили… Не знаю, может я ошибаюсь, но мне показалось, что слабый пивной алкоголь на местных действовал куда сильнее, чем на закалённую водкой и вискарём молодёжь двадцать первого века! Во всяком случае я даже не чувствовал себя подшофе!

– Э! Народ! – я невольно перешёл на русский. – Цигель-цигель!.. Вы ж щас все бабки на шлюх просадите! Тин̃ вес̃ет̃ йармакт… йома… йомамс…

Нет, слов определённо не хватало. Вот если бы пожить годик в «цивилизованном» обществе Китьнень-оша...

Но Нудей меня понял. Глянул с прищуром. Повёл плечами, решительно, но аккуратно стряхивая любвеобильную девку…

– Ис̃т̃а! Вардо корти вид̃есте! Да! Вардо говорит верно! Мин̃ эрэви туйемс! Нам надо идти!

Мы пошли домой. Уже наступила ранняя зимняя ночь, пушистыми хлопьями повалил снег, и как всегда в такую погоду, было очень тихо. Разве погавкивали собаки за частоколами дворов, да снег хрустел под ногами…

Мои товарищи шли в обнимку и горланили песни. Они совсем не спешили, а вот я продрог и зашагал быстрее. Скромная старая одёжка, которой меня снабдили, держала тепло куда хуже, чем наши лыжные штаны и пуховики! Я ускорил шаг, чтобы согреться, и вскоре остался в одиночестве. Хруп-хруп-хруп под ногами…

Нереальная какая-то ночь! Я поднял голову к чёрному небу. Лицо запорошило холодными хлопьями и я фыркнул. В который уже раз всплыла мысль – неужели, всё это правда? Средневековый мир, воины в кольчугах, провонявшие навозом и дымом избы, чудной город из обмазанных глиной брёвен?.. А ведь если очнусь однажды в палате психиатрической клиники – ещё и жалеть буду, что сказка так скоро кончилась!

Мои мысли были прерваны тяжёлой поступью – несколько человек рысцой бежали прямо за моей спиной. Хрустели свежим снегом, натужно сопели… Потеряли меня, ребята?

Я оглянулся. Несмотря на отсуствие уличного освещения, ночь не была непроглядно чёрной – снег сам как будто светился, и я сумел разглядеть, что бегущие – не мои спутники.

И отступил к частоколу, давая дорогу спешащей куда-то троице.

Но те вдруг резко повернули ко мне. В руке одного появился топорик, у двух других – ножи.

С перепугу и от неожиданности, я взвизгнул фальцетом – и осёкся. Попятился в глубокий снег у ограды, не устоял на ногах – и упал.

На меня навалились все трое, и я отчаянно засучил ногами и замахал руками, пытаясь отбить лезвия ножей. Надо было заорать – но горло перехватило, и мы барахтались едва ли не в полной тишине. Темнота стала моим союзником, и незнакомцы пару раз получили от меня хороших пинков.

– Шурак! Шурак сон̃! Режь! Режь его! – сдавленно мычали они.

– Туйек! Туйед̃е тин̃ кав̃тоц̃ке! Уйдите! Уйдите вы оба! Мон кер̃с̃ан сон̃! Я зарублю его! – толкался третий, пытаясь приложить меня топориком. Размахнуться ему мешали сообщники и забор, вдоль которого я и вытянулся при падении.

Разок он даже рубанул – но топор, как и следовало ожидать, воткнулся в дерево, и хозяин принялся выдёргивать его, бормоча ругательства.

Ещё кто-то бежал по направлению к нам, но я, не видя ничего, кроме полосующих меня ножей, и не успел подумать – мои ли это товарищи, или сообщник разбойников?..

Человек с топориком первый увидел незнакомца. Замахнулся…

– Кийе тон…

И рухнул, подкошенный ударом. Двое других успели только повернуться – на защиту или бегство времени им не хватило. Два коротких глухих удара – и оба, крутанувшись волчком, повалились в снег рядом со мной.

Я, вот, долго описываю – а всё произошло буквально за пару-тройку секунд. Будь я в здравом уме и твёрдой памяти – прикололся бы: «Ребята, что это было?.. Не разобрал – повторите ещё раз!»

Надо мной стоял человек. Обычный такой местный мужичонка, явно не молодой, если судить по окладистой бороде. В меховой шапке и полушубке. В руке он держал смутно различимый в темноте предмет – вроде как палочка с расширением на конце. Неужели булава бывает такой маленькой? Или это карманный вариант?

Не говоря ни слова, мужичонка повернулся и зашагал дальше по улице. Только теперь я опомнился, выкарабкался из снега и крикнул вслед:

– С̃укпйэ!.. С̃укпйэ… ломан̃!

Незнакомец замедлил шаг. Оглянулся. Отсюда я не мог разглядеть его лица, но мне показалось, что он усмехнулся в бороду. Прогудел что-то вроде:

– Еб ъъ мине восси! – и пошёл дальше.

…Ну, это я сейчас так написал, по прошествии некоторого времени и обретении многих нужных знаний. А в тот момент я только стоял и хлопал глазами. Лишь спустя минуту сообразил, что это меня не послали – просто непереводимая игра слов на местном диалекте… Совсем непереводимая… И возможно, не на местном…

Где-то позади на улице слышалась песня и смех моих товарищей…

2

Я испугался, что влип окончательно. Что сейчас на меня ещё и убийство повесят! Как я объясню, что троицу уложил не я, а какой-то прохожий? Но мигом протрезвевший Нудей, ощупав неудавшихся киллеров, сказал:

– Ел̃иц̃ат! Живы! – и велел: – Туйзданъ тэсте! Пошли отсюда!

По дороге домой, он сказал мне мрачно:

– Сати! Тэчид̃е тон ашт̃ат куду ейсъ! Хватит! С сегодняшнего дня ты сидишь дома!

Я соображал ещё туго. Предположил:

– Мон… Мон̃ ат̃ ул̃е йармакт… Я… У меня нет денег!

Локсей хмыкнул:

– Син̃ ат̃ ул̃е сал̃иц̃ат. Они не грабители. Мон ар̃с̃ан, син̃ ул̃ит̃ утумазорън̃ ломан̃т̃ензе. Я думаю, они люди утумазора.

– Ин̃азорън̃? Князя? – не расслышал я.

– Къда син̃ ул̃ин̃д̃ер̃ав̃ъл̃т̃ ин̃азорън̃ ломан̃т̃ензе, тон ни ул̃ин̃д̃ер̃ав̃л̃ит̃ кулъз̃! Если бы они были людьми князя, ты был бы уже мёртв!

Следующие три дня я и сидел дома. Хотя «сидел» – не то слово. Всё равно приходилось в той или иной мере помогать по хозяйству. Но в свободные минуты я доставал кусок бересты и выцарапывал на ней впечатления последних дней. Чтобы ничего не забыть. Когда вернусь в свой мир – издам бестселлер и заработаю миллион долларов. Не меньше!

В̃ас̃ен̃ц̃е пэл̃ен̃ пйэдов̃ъма

Конец первой части