Муромань вал

10. ПЭЛ̃КС КЕМЕН̃Ц̃Е

Вац̃ар

 

Вац̃ар – базар

Чипола – очередь (из людей)

Ескел̃д̃амс – ступить, вступить, шагнуть

Лис̃емс – зд. происходить

Мез̃е л̃ис̃и – что к чему (букв. что происходит)

Сивел̃ – мясо

Туву – свинья

Реве – овца

С̃ех паро – лучший

Кода – как? каким образом?

Ул̃и кода – можно (букв. «как есть»)

Мон̃ ул̃и кода?.. – можно мне?..

Йакамс – ходить, бродить

Йакамс ушува – гулять

Ан̃с̃ак – только, лишь

Тонав̃т̃н̃емс – учиться, обучаться

Пит̃н̃е – цена

Пит̃н̃едэ – дорогой

Кэ́д̃йо́нкст – оружие

Кода пит̃н̃едэ – сколько стоит?

А мин̃̃кс – не для нас

Рамакшнък – покупать

Рамамс – покупать

Тэчи – сегодня

Пйэв̃т – главный

Мийекшн̃емс – торговать

Тэсъ – здесь

Ав̃ мин̃ – не наш

Малавикс – близкий

 

Принадлежность

В отличие от многих языков, выражается, как и в русском, с помощью родительного падежа:

 

У него (его) есть старший брат – сон̃ ул̃и дуга

У меня есть младшая сестра – мон̃ ул̃и сазор

 

Сравнительная, превосходная степень прилагательных

С̃ед̃е малавикс – ближе

С̃ех малавикс – самый близкий

 

 

1

Всё пространсво от берега до берега было занято народом. Пёстрая толпа бурлила на льду пчелиным роем. Над ней поднимались то здесь, то там навесы из ткани и еловых лап.

Но вклиниться в эту толпу сразу нам не дали. Прискакал на коне мужик и закричал:

– Чиполас! В очередь! Ескел̃д̃адъ чиполас! Становитесь в очередь! – и показал в сторону выстроившихся длинной змеёй саней и людей.

Наш маленький караван встал в хвост этой очереди. Для меня передышка была благом, потому как я вновь нуждался в относительном покое и одиночестве – чтобы поразмыслить над очередным открытием.

Стало быть, Китеж-град – вовсе не выдумка сказочников! Это настоящий город, лежащий по ту сторону портала-озера. Вот только город ни разу не русский! Просто русские, побывавшие здесь в прежние времена и каким-то чудом вернувшиеся, передали его название по-своему. Люди-то были, видно, простые, неграмотные…

Я вытащил из подаренного Марьне рюкзака берестяные свитки с записями и принялся переводить название города. -н̃ на конце – это родительный падеж; -т̃н̃ен̃ –родительный падеж во множественном числе. Множественное число – это -т или -т̃ в зависимости от предыдущих звуков, твёрдых или мягких. Значит, ки-т̃н̃ен̃ – это родительный падеж во множественном от ки – «дорога», «путь». Ну, а ош – город. Получалось – Город дорог, Путеград!

О каких путях речь? О тех, что ведут в иные миры? Или только о таких, по которым ездят на санях да на телегах?

Разволновался я сильно – хотелось прямо сейчас ломануться туда, наверх, к белокаменным башням, к княжьему терему, капищу Перуна-Пурьгиньюма – или кто у них тут?.. Крикнуть, задыхаясь: «Народ! Я тут из двадцать первого века! Верните меня домой!» Есть же в городе кто-то, кто разбирается в пришельцах из нашего времени! Кто-то же помог вернуться тем – ну, кто про Китеж-град сочинил! А некоторые, быть может, и остались, чтобы таких вот попаданцев выручать!..

Но пока я стоял в очереди, остыл. И сделал вывод, что спешка в таком ответственном деле – не лучший помощник. Как можно больше смотреть, слушать, изучать – это для меня сейчас самое важное. Чем больше я узнаю об этом мире – тем скорее попаду домой.

Я испытал лёгкое чувство гордости. Как-никак, моё терпение дало плоды – я попал в местный райцентр в базарный день, а ведь торг во все времена – самое место для общения с иностранцами. Пока я не встретил ни одного человека, говорящего по-русски, но я и жил-то за десятки километров от ближайшего города! Теперь мои шансы на спасение возросли многократно. А то, что братья-славяне тут есть, я не сомневался – где их нет!

Вот только кто вся эта публика? Не татары – точно. И не славяне. Ну, про древних англичан – это я загнул; в кино англичане и прочие кельты совсем по-другому выглядят. Но ведь Россия – страна многонациональная. Сколько другого редкого народу, и не упомнишь всех!.. В своё время я ещё удивился, когда узнал, что «Бурановские бабушки» – не русские. Выглядят совсем по-нашему, а поют на своём (удмуртском, что ли)! Я начал мучительно вспоминать народонаселение России, в очередной раз поражаясь, как мало разбираюсь в данном вопросе. Карелы – есть такие. Удмурты, кстати. Мордва… Помню, как-то прикалывались мои знакомые насчёт созвучия Мордовия – Мордор, Саранск – Сауронск!.. Во! Даже столицу запомнил! Ну, ещё Ханты-Мансийский автономный округ всплыл в памяти. Плюс республики Калмыкия и Бурятия… Хакассия с этой… Якутией… Тысячи их!

Только стоп! С чего я взял, что перенёсся во времени? А если это вовсе не прошлое России, а совершенно отдельный мир? Как его… параллельный! Может, тут татар с бурятами отродясь не водилось, а живут дотракийцы всякие с валирийцами?..

От воспоминания об «Игре престолов» повеяло холодком. Надеюсь, мою историю не тот же мужик пишет, кто написал «Игру…»? Иначе жить мне, в лучшем случае, до конца первого сезона!

 

2

…Спустя примерно час мы предстали перед парой писарей, расположившихся на лавке за столом, заваленным ворохом берестяных листов и письменных принадлежностей. Их начальник, одетый позаметнее, в шубу и шапку из гладкого блестящего меха, сидел в санях на медвежьей шкуре. Кузнец поговорил с ними, положил на стол несколько беличьих шкурок – в порядке акцизного сбора, надо думать – и получил кусочек бересты с рунами и болтающейся на шнурке печатью. Подросток помладше Вадова отвёл нас на торг, где указал место, которое нам следовало занять со своими единственными санями. Организация, блин!..

И мы начали торговать…

Но для начала попробую описать сам базар. Потому как я ещё долго был под впечатлением, крутил головой и не стесняясь охал от восторга! Просто когда несколько месяцев живёшь в посёлке из пяти домов – это одно, а когда попадаешь в такую вот средневековую толчею – переживаешь массу эмоций!

Место нам выделили на окраине торжища, но народ всё прибывал, так что вскоре мы оказались окружены санями, купцами и разложенным на шкурах и холстинах товаром.

По большей части тут продавали мёд и воск. Кто-то выставил в ряд кадушки и вёдра. Кто-то ножи для подрезания сот, железные кошки и кожаные ремни для лазания по деревьям. Но в целом ассортимент был знакомый. Поэтому Вадов, как самый молодой и любопытный, стал проситься:

– Мон̃ ул̃и кода йакамс ушува? Можно мне погулять? Мон̃ ванан мез̃е л̃ис̃и? Я посмотрю, что и как.

Кузнец похмурился для порядку, помолчал – а потом согласился:

– Паро. Ан̃с̃ак сайек Вардо ис̃ен̃ек. Тонав̃т̃н̃езъ. Хорошо. Только возьми Вардо с собой. Пусть учится.

– Мен̃зданъ, Вардо! – обрадовался мальчишка, хватая меня за руку.

И мы пошли по тесным «переулкам», образованным санями и навесами, палатками и шалашами, а кое-где и вполне себе лавками, сложенными прямо на льду из тонких брёвен.

Тут продавали, наверное, всё. Ну, по меркам этого мира. Рядами стоймя стояли красные коровьи и свиные туши с содранной кожей. Нарубленные куски качались под ветром на железных и деревянных крюках, а мясники зазывали покупателей:

– Сивел̃! Сивел̃! Скалсивел̃! Тувусивел̃! Ревесивел̃! С̃ех паро сивел̃!

Здесь же продавали колбасы и всякие копчёности, подвешенные на перекладинах.

Поодаль шёл торг зерном и мукой, далее – тканями и одеждой, железом и железными инструментами. Сохи, лопаты, топоры, гвозди, ножи, молотки, клещи. Стучали по наковальням кузнецы, выполняя заказы покупателей…

Народ в шубах и полушубках, одетые подобротнее и попроще ходили по рядам, прицениваясь, торгуясь, споря… Отовсюду слышалось: «Кода пит̃н̃едэ? Кода пит̃н̃едэ? Кода пит̃н̃едэ?..» А продавец называл цифры – иногда и на пальцах показывал.

Потом Вадов вдруг тихо взвыл и потянул меня к пожилому дядьке, перед которым, на медвежьей шкуре, лежали мечи в ножнах, кинжалы, наконечники копий и стрел, железные чашки с ободком, которые я сначала принял ща шлемы а-ля дон-Кихот, а потом вспомнил, что такие же чашки крепились в центр щитов. Была даже кольчуга и доспех из чешуи.

Не скажу, что я совсем равнодушен к таким цацкам, но и особого восторга не испытываю. Этих мечей в наше время можно заказать в Интернет-магазинах хоть на целый полк князя Игоря! И стоят по-божески. У местного же пацана оружие вызывало приступ восторга и острой зависти.

Мечи были прямые, для одной руки, с шишкой на рукоятке и короткой крестовиной. У парочки образцов эти последние детали были украшены узорами.

– Мез̃е с̃е ул̃и? Что это? – спрашиваю у Вадова.

– С̃ет̃ ул̃ат̃ кэд̃йонкст! Это оружие! – прошептал тот, облизываясь. И усмехнулся: – А мин̃̃кс! Не для нас!

Не знаю для чего – наверное, для тренировки услышанной фразы, я указал на оружие и спросил:

– Кода пит̃н̃едэ? Сколько стоит?

Продавец лениво поднял на меня взгляд, но и только. Со стороны я выглядел как обычный местный оборвыш – в рваном тулупе, штопаной шапке и заросшей кучерявой растительностью рожей.

Вадов хмыкнул:

– Тон̃ ул̃ит̃ йармакт? У тебя деньги есть?

– Мез̃е? – словечко было незнакомым.

– Йармакт, – мальчишка потёр друг о друга пальцы.

А, деньги! Я вспомнил ту девушку с её монетками. Не, точно тех денег на меч не хватило бы! Да и какой меч на фиг! После того столкновения с «викингом» я серьёзно поостыл в планах стать дружинником. Лучше заявлюсь с ротой спецназа – пусть они делают за меня грязную работу!

И мы пошли дальше, мимо рядов с украшениями, тканями, кожей, сёдлами, хомутами, тележными колёсами, бочками, сладко пахнущими пивом и мёдом… На импровизированном ринге боролись два полуголых качка; толпа их оживлённо подбадривала. Один был блондин, с волосами, заплетёнными в косу и окладистой бородой. Другой, смуглый, с собранными на затылке в пучок волосами, безбородый, был покрыт замысловатыми татуировками. Я даже остановился ненадолго – может, поговорить? Вдруг наши братья-славяне?

Но потом покачал головой – уж больно не похожи! Наши, поди, таких наколок не делали! А что до блондина, так я слышал, как ему кричали, когда он едва не сбил татуированного с ног:

– Кума! Кума тэтэ! – Совсем непонятное.

Когда мы вернулись, Гала уже вовсю зазывал покупателей.

– Рамакшнъдъ мед̃! Покупайте мёд! – весело кричал он, притопывая на месте, чтобы согреться. – Чиполас ескел̃дак! Становись в очередь! С̃ех паро мед̃ вес̃е Ин̃евир̃се! Лучший мёд в Иневире! Кийе тэчи ав̃ карма рамакшнъ, тона ванди ав̃ рама! Кто сегодня не будет покупать, тот завтра не купит!

Он повторял эти фразы так часто, что я кое-что запомнил. И спросил Локсея:

– Мез̃е ул̃и Ин̃евир̃? Что такое Иневирь?

– Масторнък. Наша страна, – ответил тот.

– Тин̃… мастор… -ънк? – переспросил я.

Локсей улыбнулся. Наверное потому, что я правильно применил эту их приставку «ваш» после слова.

Вот вам ещё открытие! Я ведь за всё время жизни в деревне, так и не спросил, как называется место, куда я попал. То есть, я пытался пару раз, но меня просто не понимали – один раз тупо смотрели, как я кривляюсь и жестикулирую, не в силах изложить свои мысли. Во второй – сказали название деревни. А после я как-то не интересовался, втянувшись в рутинную и довольно скучную жизнь, наполненную изматывающим каждодневным трудом.

– Кит̃н̃ен̃-ош ул̃и… покш… ин̃е… эрэс̃… С̃е ул̃и Иневир̃ен̃… азор? – просто я понятия не имел, как сказать «столица».

– Ин̃евир̃ен̃ азорзе? Хозяин Иневиря? Пйэв̃т ош? Главный город? – догадался кузнец. – Ав̃! Мин̃ ошнък ул̃и Кел̃емош. Нет! Наш город – Келемош. Дъ Кит̃н̃ен̃ош – ул̃и л̃ийа ош. А Китьненьош – другой город. Сон̃ ул̃и ис̃е ин̃азорзъ. У него свой князь есть.

Я решил, что пока хватит. Слишком много информации за один раз превратится в кашу. Ясно, что «Китеж» – «не наш» город. Я только уточнил:

– Мекс мин̃ мийекшн̃ет̃анъ тэсъ? Почему мы торгуем здесь? Мекс ав̃ мин̃ ошсънек? Почему не в нашем городе?

Нудей снисходительно объяснил:

– С̃екс мекс Кит̃н̃ен̃ош ул̃и с̃ед̃е малавикс. Потому что Китьненьош ближе.

 

 

Тукшнъмс – доставить

Ис̃е – сам

Пэшт̃амс – грузить, наполнить, засыпать

Нурду – сани, воз

Ардъмс – ехать, бежать

Тов̃ – туда

Н̃эйемс – видеть

Орта – ворота

Кев̃кс̃т̃емс – спрашивать

Йумкуду* – храм

Кунсулъма – внимание

Кунсулък! – осторожно!

Шешкъмс – затоптать

Т̃ейтэр – девица

Кемал̃ – дочь

Пэл̃эз – сумасшедший

Йавъмс – делить, различать

Мел̃ – желание, мнение, мысль

Йавъмс мел̃ – обращать внимание

Пйэв̃т – глава, начальник

Сазор – младшая сестра

Ракамс – смеяться

Ракавтъмс – смешить

Ракав̃тиц̃а – забавный, смешной

 

ПРЕДЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ

-ц̃ок, -ъц̃ок, -ец̃ок

Пространственно-временной. Отвечает на вопросы до кого? до чего?

чокшнец̃ок – до вечера

пиз̃емец̃ок – до дождя

кудуц̃ок – до дома

н̃эйемэц̃ок – до свидания («увидения»)

c̃ец̃ок – до этого (момента)

 

3

Так как на товар наш поначалу внимания никто не обращал, я коротал время изучением местной системы финансов. Гала, которому надоело работать зазывалой, выпросил у Нудея имеющиеся монеты и стал проводить со мной ликбез. Вот тогда я впервые увидел местные деньги вблизи. Какие-то мутанты, а не деньги! Я всегда думал, в древности монеты были, как в кино про пиратские сокровища – здоровенные такие жетоны с насечкой на ребре и мордами правителей. Но эти были корявые, маленькие – как будто их делали дети, решившие поразвлечься, – изготовили из подручного материала формы и залили в них свинец. Я бы тоже такие без особого труда сварганил!

Денежная система оказалась сложна до одури! Вместо привычных копеек и рублей, центов и долларов, пенсов и фунтов была какая-то заморочь! Ну, как в старину, когда на Руси ходили всякие гривенные, целковые да полтины с золотниками! Я понял только азы этой системы.

Самая мелкая монета называлась кер̃ав̃кс. Позже я раскусил, что происходит название от глагола кер̃амс – рубить. Ну, вроде русского «рубль». Это когда крупную монету или кусок серебра рубили на кусочки. Четыре керявкса составляли ур, «белку». Десять «белок» – н̃укс̃е – длинный такой зверь, вроде хорька; не знаю, как по-русски. На остальных пока останавливаться не стану, позже расскажу.

…Наконец, у нас появились первые клиенты. Солидные такие мужики в шубах мехом внутрь. Снаружи шубы были затянуты красивыми крашеными тканями. На кожаных, с медными украшениями, поясах, висели ножи и кожаные мешочки. Шапки – не заячья шкура, а гладкий блестящий мех бурого цвета. Мне и подсказывать не надо – сразу понял, что это бояре местные. Ну, или купцы первой гильдии! Такие в дупло не полезут и дрова рубить не будут. Их сопровождали, видимо, приказчики – одетые чуть попроще, и не столь заносчивые.

Проходя по рядам, купцы спрашивали уже запомнившееся: «Кода пит̃н̃едэ?», – пробовали мёд, и степенно шли дальше, игнорируя настырных продавцов, пытавшихся любыми правдами и неправдами впарить им свой товар. Приценивались, значит.

Двое таких клиентов вскоре вступили с Нудеем и Локсеем в серьёзный диалог, указывая на восковые круги и пари с мёдом. Понимал я мало – только то, что покупатели пытаются сбавить цену, а продавцы стоят на своём.

Наконец, пришли к общему знаменателю. Купец сказал:

– Мед̃ тин̃ ис̃ет̃ ошс тукшнтадъ! Мёд вы сами в город доставьте!

– Ис̃т̃а, азор, ис̃т̃а! – охотно отозвался Нудей.

Приказчик купца протянул Нудею клочок бересты с нацарапанными на нём знаками. Кузнец, не читая (чего он, впрочем, и не умел), спрятал бересту за пазуху. И скомандовал:

– Пэшт̃адъ мед̃ дъ штав̃ кир̃кс нурдус! Ошс ардатанъ! Грудите мёд и восковые круги на сани! В город едем!

Мы вновь сложили товар на сани и медленно поехали сквозь людскую толчею. Затем свернули туда, где в тёплое время года находился порт – там стояли деревянные причалы и лежали припорошённые снегом лодки. Под навесом я увидел даже целую ладью – здоровый такой баркас с задранным носом и кормой! Только мачты не хватало и щитов по бортам!

По серпантину улицы, виляющей по пологому холму мимо изб и амбаров, сараев и плетёных оград, мы поднялись под самые стены города. В воротах нас остановили стражники – почему-то без привычных по фильмам доспехов; в тулупах и меховых шапках. Из оружия только копья стояли, прислонённые к стене, да на поясах висели ножи. Старший посмотрел берестяной пропуск, выданный купцом, и показал рукой:

– Тов̃. Мен̃ед̃е вид̃есте с̃ец̃ок, кода н̃эйт̃адъ орта. Тосъ кев̃кс̃т̃етадъ. Туда. Идите прямо, пока не увидите ворота.

К своему удивлению, я обнаружил, что город вовсе не белокаменный! И ворота, и стены на поверку оказались сложенными из брёвен, только обмазанных снаружи толстым слоем какой-то белой массы. А на картинках средневековые города всегда «голые». Зачем обмазка? Для лучшего сохранения?

Мы проехали через ворота и очутились на узкой улице, зажатой среди плетёных оград и поставленных вплотную заострённых кольев. Я отметил про себя, что здесь совсем нет привычных заборов из досок. И вспомнил, как в посёлке вгоняли клинья в бревно, не распиливая, а буквально разрывая его на отдельные пластины. С такими трудозатратами, поди, каждая доска будет на вес золота и на забор её не пустишь!

И ещё обратил внимание, что многие дома смотрятся какими-то новыми, будто построенными совсем недавно. Брёвна изб желтели свежим деревом. Но теперь я уже и мысли не допускал, что всё вокруг – розыгрыш. Слишком дорогой это розыгрыш, и ради одного дурака вроде меня никто не станет тратиться.

Концы брёвен были, кстати, не ровные, спиленные пилой, а рублёные, будто очиненый карандаш! Я припомнил, что и в Веркаюхе нигде не встречал ровных спилов; лишь грубоватую работу топора. Не знаю – пилы тут дорого стоят, или в этом мире их пока не успели изобрести?..

А ещё – вонь!.. В деревнях тоже воняло, но больше навозом, дымом… Здесь же, за деревянными стенами, ощущалось зловоние отхожих мест и дохлого зверья. И ещё чего-то гниющего, но совершенно незнакомого. К смраду примешивался уже приевшийся запах скотного двора и дыма, свежеиспечённого хлеба и сена, домашней скотины и псины, человеческого тела, лукового, чесночного и пивного перегара…

Людей встречалось много, приходилось часто покрикивать на нерасторопных прохожих, продвигаясь медленным шагом. Кто-то был одет побогаче, кто-то победнее, но все – по местной моде. Однажды лишь мой взгляд остановился на паре необычных парней с длинными мечами. Они выглядели как-то не по-тутошнему. Явно иностранцы. Один даже обронил, соглашаясь с собеседником:

– Йа! Зе в̃ир!

Немцы, что ли? Или англичане?..

Наконец, мы очутились ещё перед одними воротами. К ним вёл мост, переброшенный через сухой ров. Один участок стены ремонтировали – на качелях сидели люди, черпали из вёдер коричневую грязь и точными бросками метали её на свежие брёвна.

До меня начинала доходить суть такой обмазки – если кто попытается поджечь стены горящими стрелами – потерпит эпичный фэйл! И ведь не глупо придумано!

Ворота караулили двое молодых парней. Как водится, тепло одетые и без доспехов. Правда, у обоих на поясе висели мечи и ножи. Чтобы не замёрзнуть, они топали и приседали. Нудей показал им свой пропуск, и один парень махнул рукой:

– Тов̃. Мен̃ед̃е вид̃есте, ин̃азорън̃ кудуц̃ок. Сон ул̃и йумкуду йожосъ. Туда. Идите прямо, до княжеского дома. Он подле храма.

Мы прошли улицей внутренней крепости. Дома здесь были получше и повыше, да и воняло поменьше. Часто их украшала резьба и разноцветная роспись. И повсюду, куда больше, чем в деревне или во внешнем городе, чувствовался культ коня. Скрещенные резные лошади украшали верхушки крыш (я припомнил, что эти украшения в нашем мире так и назывались – коньками!), были вырезаны на воротах, а настоящие конские черепа колоритно белели на оградах и стенах изб…

Мы очутились на площади перед двухэтажным теремом, окружённым крепким тыном. А справа, за огороженной таким же частоколом площадкой, высился ещё один дом – меньше размерами, но не менее удивительный!

И вот тут охнул не один только я. Мои спутники тоже рты пораскрыли!

Когда-то в Сети видел я неоязыческие картинки про «арийскую Русь». Разноцветные резные храмы, расписные рублёные города, русичи верхом на мамонтах… Не знаю, что там было правдой, а что рождено воображением художника, но здания передо мной напомнили те картинки. С богатой резьбой, расписанной яркими красками, с конскими головами на крышах, с разноцветными ромбами и звёздами, драконами и птицами, деревянные дворцы казались сказочными теремками, резко контрастируя с убогими лачугами, встречавшимися мне прежде.

Кроме нас на площади уже околачивалась целая толпа народа – тоже на санях, с мёдом, воском и прочими товарами. Кричала, спорила, ругалась…

– Чиполас! Ескел̃д̃адъ чиполас! – хрипло командовал кто-то. – Вел̃эн̃ апт̃укт! Дураки деревенские!

– Тон ис̃е ул̃ат апт̃ук! Сам ты дурак! – отвечали ему.

Я рявкнул за компанию:

– В очередь, сукины дети, в очередь! – по-русски, конечно. Но в общем гвалте никто не обратил на меня внимания.

В общем, оставалось только ждать, когда нас примут, заберут товар и отдадут деньги.

Но тут в ворота внутренней крепости влетел отряд всадников, в сопровождении своры псов, и превратила столпотворение в сущий бедлам, увязнув в санях и людях!

Пытаясь избежать столкновения с лошадью, я прыгнул назад, поскользнулся и опрокинулся навзничь! Смешно, знать, вышло – всадник засмеялся. На кожаной перчатке его сидел сокол в колпачке.

– Кунсулък! Тон шешкат сон̃! Осторожно! Ты его затопчешь! – это девушка, что скакала следом. В отороченной мехом шапке и красном плаще с серебряной вышивкой…

Я узнал её сразу. Светлая коса из-под шапки, голубые глаза, полные губы на вытянутом овале лица… Она натянула поводья, чтобы не налететь на соседа, бросила на меня мимолётный взгляд, усмехнулась над неловкостью деревенского болвана…

Я попытался сделать вид, что не придал своему падению никакого значения. Помахал ей рукой и сказал:

– С̃ук… т̃ейтэр!

Всадница изменилась в лице.

– Мез̃е?..

Я понял, что сморозил что-то не то… Неужели вместо «девушки» ляпнул матюк какой? В чужом языке легко ошибиться!.. Даже испугался – но потом отпустило: да не, всё вроде правильно…

Я неловко поднялся – и тотчас вновь едва не упал от оплеухи! Это был Нудей. Он снял шапку, поклонился и сказал:

– Чума, н̃иазор! Прости, госпожа! Сон ул̃и пэл̃эз. Он сумасшедший. Авид̃е. Дурачок. Ил̃ак йавъ мел̃! Не обращай внимания!

– Тон ат ул̃е скалван̃иц̃а. Ты не скалванич. – Это она явно ко мне обратилась.

Я переспросил:

– Мез̃е?.. – потому что, как водится, не сразу дошло. – А, ну да… Мон ул̃ан русский. Рус. Л̃ийа масторстъ.

– Дъ масторсът ул̃и паро кортамс ин̃азорън̃ кемал̃ев̃зе. А в вашей стране хорошо говорить дочери князя, – она сделала глупое лицо и помахала рукой: – «С̃ук, т̃ейтэр!»? «Привет, девушка!»?

Девушка произнесла это настолько медленно и чётко, что я понял её с первого раза! Ещё немного, и сам начну бегло трепаться по-местному! Поди, и русский забуду!

Тот парень, с хищной птицей на руке, толкнул конские бока пятками, подъехал, оттеснил меня своим скакуном и спросил у девушки с брезгливым удивлением в голосе:

– Сазорне!.. Тон кор̃т̃н̃ат… соннек? Сестрёнка!.. Ты разговариваешь… с ним?

Та пожала плечами.

– Сон ул̃и… ракав̃тиц̃а… Он… забавный… – И поскакала прочь.

Парень, поехал вслед, бросив сверху-вниз надменный взгляд.

***

Ил̃вед̃ев̃кс – ошибка, недоразумение

Ер̃ва – каждый, всякий (ер̃ва штав̃ кир̃кс – каждый восковой круг)

Къда – если

С̃есте – тогда, следовательно

Къда… с̃есте… – если… тогда…

Атадъ бажа – вы не хотите

Кемъмс – верить

Ул̃емс кемиц̃а – быть уверенным (верящим)

Лов̃ъмс – считать

Тагъ – опять, снова

Р̃ивез̃ – лиса

Кед̃ – кожа, шкура

Ускъмс – зд. сто́ить

Ул̃н̃емс – бывать, случаться

Мез̃е ул̃и ул̃н̃ез̃ – что случилось?

Утум – амбар, ларец, сундук

Утума́зор* – ключник, «завхоз»

Мел̃с туйиц̃а – интересный

Дугай – старший брат

Пйэв̃ – ум, разум

Кир̃д̃емс пйэв̃се – иметь ввиду