Муромань вал

Мы успели вернуться до того, как опустилась тьма. Чему я был несказанно рад. Лес здесь был страшный! Не в том смысле, что большой и дремучий, а в том, что зверьё непуганое здесь водилось в немеряном количестве! Один раз промелькнула за деревьями стая серых псов с прямыми опущенными хвостами…

– Вър̃гизт! – пояснил Вадов.

В деревне нас ждал ужин в при свете лучины. Вадов̃ делился с родственниками впечатлениями. В мой адрес тоже досталось, правда плохого или хорошего – я не понял.

Я улёгся спать всё там же, на лавке. Устал как чёрт, и отрубился сразу. Мне снились Санёк с друзьями, которые лазили в дупло воровать мои институтские конспекты. А я стоял внизу и орал, что конспекты опечатаны и трогать их запрещено!

Проснулся я оттого, что кто-то тряс меня за плечо.

– С̃т̃акшнък, Вардо! Ул̃и валске!

Я с трудом пошевелился – тело ломило после вчерашней прогулки!

– А?.. Да-да, уже иду…

Под крышей вновь было полно дыма, но я его даже не заметил – так умотался. Меня приветствовали:

– Паро валске, Вардо!

Одуревший от усталости и дыма, я пробормотал:

– Паро валске… Паро валске…

Выбрался во двор. Увидел за домом Галу. Он как раз подтягивал штаны. Значит, моё представление о местной гигиене оправдалось – отхожее место тут под каждым кустом и за любым углом…

– Паро валске, Вардо! Кода ул̃ит̃ т̃евт̃ет̃?

– А?.. Да, паро валске… – ответил я. На вторую фразу отвечать не стал, потому что не понял.

После скудного завтрака (в меню были какие-то клубни, на вид и вкус похожие на крупную бледную редиску, яйца и каша) ко мне подошла старуха, которая, как я решил, была женой главы семейства, старика Кренча. Она позвала меня во двор и сказала:

– Вардо, сайек уз̃ер̃ дъ лазнък пенгет̃!

Ответом мне было моё коронное:

– Чё?..

Старушенция нахмурилась. Я успел заметить, что она тут пользовалась авторитетом. Сама не пекла, не готовила, только распоряжалась.

Она указала на колоду, куда был воткнут топор на длинной рукоятке.

– Уз̃ер̃!

– Топор, что ли?.. Так бы и сказали…

Я взялся за рукоять, дёрнул…

– Во, блин! Это ж кто так засадил?..

Наконец, выдернул. Топор был не совсем обычной формы – вроде старинных, какими рубились в средние века. Явно выкован в кузнице, а не куплен в сельпо!

https://vk.com/seveninthepast

– Лазнък! – велела балка, делая рукой рубящие движения. И показала на кучу деревянных обрубков, сложенных у стены. – Пенгет̃!

Короче, меня тут всерьёз решили эксплуатировать. Чтоб, значит, я свои поро дъ кши не даром ел! Оно, конечно, гадство, но если предположить (только предположить), что я действительно в прошлом и застрял тут надолго – делать нечего!

– Понятно, – вздохнул я. – Что ж тут непонятного? – Взмахнул топором и подбодрил себя: – Мы, русские люди, работы не боимся!

Стало быть, «лазнык» – руби, наруби! Я сделал наблюдение, что глаголы на «-ать», «-ить» тут заканчиваются на «-амс», «-эмс» или «-ымс». Если в конце -ък, -ак или -ек, то это повелительное наклонение – делай! А если в конце -зданъ, то – сделаем-ка; давай делать!

Пенгет̃ – это дрова. А один «дров» – наверняка будет «пэнге». Полено, в смысле…

– Лазнъмс пенгет̃, – проговорил я под нос, подхватив один из чурбаков. – Мон лазнан пенгет̃. Правильно?

Бабуля не ответила. Серьёзная она была женщина!..

Вокруг нас как-то невзначай стал собираться народ. Сначала дети, потом за спиной хозяйки появилась молодая женщина, потом девочка-подросток вышла из дома.

Мужики тем временем вновь собирались в лес. И пускай. Я лучше топором поработаю, надоело по буеракам шастать. Если честно, дрова я никогда не рубил и всегда считал это дело хоть и физически затратным, но не особо сложным.

Я ошибался!

Во-первых, чурбак, не спиленный пилой, а явно отделённый от дерева топором, совершенно не желал ровно вставать на колоду. Когда же удалось добиться в этом деле некоторого консенсуса и рубануть по нему, топор соскочил и едва не разрубил мне ногу, а чурбак полетел в сторону, как мячик для гольфа, распугав пёстрых кур!

– Щас! – сказал я. – Первый блин…

Я вновь приладил полено на колоду, размахнулся и рубанул. Топор вонзился в дерево, но едва я потянул топорище, полено сорвалось и покатилось на землю.

– Вот, уже результат! – констатировал я.

Стараясь не подавать виду, что раздосадован, я вернулся к попытке разделаться с поганой деревяшкой. На третий раз, мне удалось воткнуть топор достаточно глубоко, приподнять чурбак и, уронив его на колоду несколько раз, расколоть надвое. Что ж, половина дела сделана. Ещё четверть часа – и я разделался с половинками, превратив их в удобные для растопки поленья.

Но как же я устал! Ладони горели, а непривыкшие к таким нагрузкам мышцы заныли! Нет, всё-таки лучше мёд на спине таскать! Это ж после нескольких ударов рук не поднять!

– Может, перекур? – предложил я бабуле. – Между прочим, я тут как бы не нанимался…

Но в ответ услышал:

– Лазнък! Лазнък, т̃евтемекс!

– Окей, – согласился я, вновь делая вид, что мне по барабану. – Как скажете.

Наконец, надсмотрщице надоело смотреть на моё издевательство над древесиной, и она нашла для себя какое-то новое дело. Осталась только девушка – я и не заметил, когда она пришла и как давно наблюдает за мной. Как же её звали? То ли Мария, то ли Марья…

– Тон ул̃ат л̃езев̃т̃еме ломан̃! – сказала она, и вот тогда я оглянулся и увидел её.

Лет двадцати пяти, наверное. С платком на голове, перехваченным лентой. Концы его спадали за спину.

– Чё?

Она усмехалась. Указала на меня.

– Ломан̃. – На себя: – Ломан̃. – На женщину, работавшую за плетнём в огороде: – Ломан̃. Тон чар̃код̃ат?

– Человек, что ли? – переспросил я. – Ну?..

– Ну! – передразнила девушка. И повторила отчётливо: – Тон ул̃ат ав̃ паро ломан̃.

Я обиделся. Настолько, что даже не удивился, что понял её слова.

– Почему это? Мон ул̃ан паро!

– Тон ул̃ан л̃езев̃т̃еме! – Видя, что я не понимаю, показала паргон̃е, который держала в руках. – Паргон̃е! – Спрятала его за спину. – Паргон̃ев̃т̃еме. – Взяла топор. – Уз̃ер̃! – Убрала за спину. – Уз̃ер̃т̃еме! – Показала руки. – Кэд̃т̃! – Спрятала: – Кэд̃т̃н̃ев̃т̃еме!

Я начал соображать. Значит, если после корня этот дурацкий суффикс, вроде русского «не в теме», это означает, что чего-то нет. Что за дурацкий язык? Почему просто нельзя сказать: «Нет того-то»?

– Паро, паро, паро… – девушка стала делать пассы руками, вероятно, пытаясь передать понятие «много». – Л̃езкс – с̃е ул̃и паро. Лезев̃ ломан̃ – ул̃и паро ломан̃. З̃ароц̃е машти важод̃емс.

– Н-ну?..

Она ткнула в меня пальцем и сказала:

– Тон ул̃ат л̃езев̃т̃еме!

– Я не добрый?.. – И обиделся немного. – Может, сама покажешь? – Я протянул ей топор. – На, лазнэк!

Девушка хмыкнула. Поставила полено на колоду, замахнулась и рубанула. Два одинаковых обрубка скатились на землю. Потом ещё два.

Она рубила плавно и сильно. И топор её ложился настолько точно, что поленья и не думали отскакивать в сторону! Она самурай, или как?..

– Ва! – девушка вернула мне топор.

Я пожал плечами.

– Тренировка. Я тоже в «Вёлд оф тэнкс» режусь так, что хрен бы ты меня обыграла! – И тяжело вздохнул.

Где теперь мой любимый комп? Где мои боевые товарищи? Пустят ли скупую мужскую слезу, когда узнают, что я упокоился в холодных водах озера не виртуально, а самом что ни наесть реале?

Я и вернулся к поганым пенгет̃! Те продолжали валиться с колоды, а проклятый уз̃ер̃ так и норовил тяпнуть меня по ноге! К тому же я устал. Спину начало ломить, а топорище просто обжигало ладони! Неужели я такой слабак?

Фото: blog.ratobor.com

Наконец, мои мучения увидел старик Кренч. Он окликнул из-за ограды:

– Хей, Вардо! Мен̃ек тэй! – И поманил рукой.

Видя, как я мучаюсь, он решил, наверное, облегчить мою участь. И подключил к другой работе.

– Тон н̃эйат? Пар̃т̃ ул̃ит̃ куду йоно? – он показал на стоящие возле избы деревянные вёдра-пари. – Ускък тэй! – Он сделал вид, что волочит что-то за собой. – Ускъмс, ускъмс… Тон чар̃код̃ат?

– Чар̃код̃ан, – буркнул я.

Что ж, это дело попроще. Тут мастерства не требуется.

И я вновь ошибся. Ну, хотя бы потому, что уже устал, а вёдра были наполнены медовыми сотами едва ли не доверху. Даже верёвочные ручки, пропущенные через дырки в горловине парей, помогли мало! Я потащил одно ведро, споткнулся и грохнулся, едва не вывалив содержимое в грязь! Хорошо ещё, что густой мёд – не вода!

Кренч подскочил, рывком поднял пар̃. Покачал головой и пробормотал что-то под нос. Про меня, наверное!

Мне очень захотелось высказать ему всё, что я про него думаю. Что батрачить в его грязной деревне не нанимался, что у меня семья и друзья, к которым я обязан вернуться как можно скорее! Что по законам гостеприимства, известным даже папуасам, меня обязаны накормить, напоить, в бане выпарить и вернуть домой!.. Что он ворчливый старый козёл, застрявший в Средневековье…

Но он тут был на своей территории и среди своих, а я был никто – поэтому прикусил язык.

Мы занялись выдавливанием мёда из сот. А заодно, независимо от моего желания, изучением местного эсперанто. Я только и слышал от Кренча:

– Сайек пар̃! Путък мед̃ кэскав̃с! Путък кэскав̃ матрамкас! Кир̃д̃ек очко! Кадък сон тэй!

Я сполоснул водой руки (чем вызвал недоумённый взгляд старика) и стал доставать из паря душистые комки мёда с сотами и перекладывать их в мешок и помещали его в «матрамку» – давилку такую в виде двух досок с рычагами. Мёд стекал корыто, которую старик называл όчко, а когда это «очко» наполнялось, мёд очкостъ (в смысле – ИЗ корыта) опорожняли в следующий парь, предназначенный уже для чистого мёда.

Воск шта снова клали в кэскав̃, перенося его в большой глиняный казанок с водой, стоящий на огне. Растопленный шта всплывал, его надо было собрать с помощью покш куц̃ув̃ – таким деревянным половником, и перелить в деревянную посудину бл̃ид̃а цилиндрической формы. Когда воск застывал, его вытряхивали, и круглую «голову» клали в кучу. Кэскав̃ жэ опорожняли на землю – оттуда вываливалась всякая шелуха.

Вы представить себе не можете, как быстро въедаются все эти словечки, когда их постоянно произносят и когда их проговариваешь ты сам!

А потом нас позвали:

– Мен̃ед̃е йарсамc!

***

За обедом, в отсутствие мужчин, за стол ко мне и Кренчу сели и женщины с детьми. Ели мы суп вроде щей и тушоную капусту. Да мёд, который мне уже не казался таким вкусным. Привычка!..

Запив еду чем-то, напоминающим морс, все поднялись из-за стола, вернувшись к домашним делам. Девочка-подросток встала у станка, молодая женщина принялась крутить жёрнов, насыпая в его отверстие наверху зерно из мешка. Жёрнов мерно и басовито порыкивал, выбрасывая в деревянный поддон, на котором стоял, крупную муку.

Я решил, что теперь-то для меня наступит заслуженный отдых, но не тут-то было! Местные определённо решили испробовать, к какому роду деятельности я более всего подхожу!, потому меня отдали под надзор мальчишки кудамс кар̃т̃, то есть, плести лапти.

Не, нормальное занятие, если бы у меня руки росли откуда надо. Вроде бы ничего сложного – берутся восемь берестяных полос, сплетаются крест-накрест – а затем основу кладут на деревянную колодку и начинают оплетать её – по форме ноги. У мальчишки всё выходило чики-пуки, у меня же получалось какое-то гнездо птеродактиля! Поэтому когда мой учитель уже сплёл три пары, я ещё мучился с первым лаптем!

В итоге я психанул и швырнул «мутанта» на землю.

– Вот гадство, а? Ну хоть ты мне скажи – как мне домой попасть?

Мальчишка смотрел на меня ясными голубыми глазами. И я вдруг выпалил:

– Мон… бажан… куду… с…

Мальчишка спросил:

– Косъ ул̃и кудут?

Я понял его без перевода!

– Откуда ж я знаю, где? Я думал, в озере! – И промолвил тише: – А портал, видно, закрылся… Или я уже рёхнулся?..

Мальчишка выждал паузу, видно, давая понять, что сочувствует моему горю – и молвил, указав на «гнездо птеродактиля»:

– Кудак кар̃, Вардо! – И что-то ещё. Напутственно-разъяснительное. Мол, хошь-не хошь, а кроссовки в ближайший обувной привезут не скоро. Учись, студент!

Я кивнул. Я уже успокоился. Подобрал комок лент и сказал убитым голосом:

– Мон кудан… Мон кудан…

Мальчишка ободряюще улыбнулся.

Поодаль от нас женщина лепила посуду. Перед ней стоял гончарный круг, который она вращала, отчего-то не ногой, а рукой, формуя из куска глины горшок. Получалось всё у неё быстро и просто.

Может, мне лучше поучиться на гончара?

Нет, на фиг!

Сан – струна

Санкс – «струнник»

ИНФИНИТИВ

Именительный инфинитив: -амс, -ъмс, -емс

Я хотел есть – Мон бажин̃ йарсамс

Он должен рубить дрова – Сон̃ эрэв̃и лазнъмс пенгет̃

Мне надо работать – Мон̃ эрэв̃и важод̃емс

Вам надо знать – Тинк эрэв̃и сайемс

Эрэв̃и – безличный глагол, не меняется при спряжении. Действующее лицо при нём стоит в Родительном падеже.

Направительный инфинитив: -амъ, -ъмъ, -еме

Указывает на движение или стремление к определённой цели (подразумевая вопрос «куда?»)

Мы идём есть – Мин̃ мен̃т̃анъ йарсамъ

Пчёлы летят собирать мёд – Мекшт л̃ив̃т̃ит̃ пурнамъ мед̃.

Он бежит играть – Сон арди налкс̃еме (налксемс – играть)

***

Вечером все собрались во дворе. Был тёплый вечер – один из тех, что бывают в бабье лето. Парень, с которым мы выдавливали мёд и топили воск уселся на завалинке возле дома с гуслями. Ну, длинная такая коробка со струнами. Струны были не металлические. Жильные, наверное. Натянутые на деревянные колки. От гуслей этих веяло такой же архаикой, как и от всей деревни!

Парень тронул пальцами струны и запел. Долгая такая заунывная песня. В ней не было ничего экзотического – ну, знаете, как играют все эти западные фолк-группы, исполняющие мотивы кельтов, скандинавов и всяких других шотландцев… Обычная русская народная музыка, как по мне! Вот если бы слова ещё были русскими…

А когда остальные обитатели деревни затянули хором припев – я чуть не сел! Настолько это было похоже на какой-нибудь хор «Дубинушка» из Рязанской области!

Когда песня смолкла, я указал на гусли и спросил:

– Мез̃е тэ ул̃и? Н̃им?..

Я почти не сомневался, что он назовёт что-то очень русское…

– Санкс, – ответил тот.

– Чар̃код̃ан, – пробормотал я.

Парень протянул санкс мне, но я покачал головой.

– Не умею…

– Ат маштъ?

– Ис̃т̃а. – Я уже знал, как сказать «да».

– Дъ мез̃е тон маштат?

Вот это было издевательство! Тем более, при всех! Народ вокруг и правда стоял и улыбался.

Я задумался, как бы так ответить… Начал вспоминать, что я умею делать… И решил, что лучше просто промолчать. Потому как ничего не вспомнил. Ничего такого, что здесь было бы нужным. Я не умел работать руками. Не знал языков. Не владел боевыми искусствами. Не умел ездить на лошади, копать огород, лазить на деревья, плести лапти… Да я и петь-то не умею! Однажды выучил на гитаре три аккорда и попытался спеть «Пачку сигарет» Виктора Цоя. На что Маринка честно заметила, что если тебе медведь наступил на ухо – это уже неизлечимо. Стоит ли ещё раз позориться?

Мне позарез надо было найти дорогу домой! Например, завтра сгонять ещё раз к озеру. Вдруг портал открылся?

А если нет? Всю осень купаться? А зимой – в проруби?

Нет, я чувствовал, что ещё на одну пытку ледяной водой меня не хватит. И решил, что пока стану играть привычную роль городского дурачка. А там – посмотрим.

Темнело. И становилось холоднее. Над речкой поднялся туман, пополз мимо деревенских изб… И тогда заиграла волынка в руках одного из крестьян. Резкая, заунывная мелодия поплыла над лесом…

На миг мне даже показалось, что вот сейчас из тумана появятся очертания шотландского замка и неспешно выйдут из сумрака патлатые горцы в клетчатых юбках. С двуручниками на плечах… Я тряхнул головой, прогоняя наваждение.

Засыпал я под колыбельную, которую пела детям Парава. Монотонную песню без рифмы и с какими-то очень простыми, повторяющимися словами. От колыбельной веяло пугающей седой древностью…

Пара слов о гармонии гласных.

Если последний гласный в корне слова – заднего ряда (а, о, у, ъ), то в суффиксах чаще всего будет тоже гласный заднего ряда: куду-в̃тъмъ «без дома», торо-в̃тъмъ «без меча», нал «стрела», налън̃ «стрелы́» (Род.п.).

Если последний гласный – переднего ряда (е, и, э), то гласный переднего ряда и в суффиксе: кэд̃-т̃еме «без руки» тэ «это» – тэсте «отсюда». Если слово относится к 4-му склонению (оканчиваются на мягкий согласный, перед которым стоим гласный переднего ряда) – то склоняется по этому же принципу: ломан̃ «человек» – ломан̃ен̃ «человека», ломан̃сте «из человека», ломан̃т̃еме «без человека».

МНОЖЕСТВЕННОЕ ЧИСЛО

В именительном падеже: -т/т̃                    В косвенных падежах: -тне-/-т̃н̃е-

кудут – домá             пар̃т̃ – «вёдра»

РОДИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ

После гласных –н̃

После согласных: если перед согласным стоят а, о, у, ъ – -ън̃     Если е, и, э – -ен̃

Во множ. ч.: после твёрдых согласных и в̃ – -тнен          После остальных согласных и гласных -т̃н̃ен̃

кудут̃н̃ен̃ – домов                 налтнен̃ – стрел

ВИНИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ

По форме совпадает с родительным. Используется в отношении лиц одушевлённых. У неодушевлённых применяется только в отрицании: Сон ез̃ муйе мекшундун̃/мекшундут̃н̃ен̃ – он не нашёл медового дупла/дупел

ЛИШИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ

-в̃томъ, -в̃т̃еме

После гласных переднего ряда окончание -в̃томъ. После гласных переднего ряда -в̃т̃еме.

После твёрдых согласных и в̃ кроме ч – томъ или теме

После мягких согласных и ч – т̃еме.

МЕСТНЫЙ ПАДЕЖ

Отвечает на вопросы в ком? в чём? на ком? на чём?

В единственном числе: -съ/-се (как в родительном)          Во множественном: -тнесе/-т̃н̃есе

ТВОРИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ

Совпадает с местным по форме. Указывает на орудие (кем? чем?) и качество (кем является, работает и т.д.)

Также указывает, в каком качестве пребывает субъект (как и в русском): будь другом! работаю учителем.

ИСХОДНЫЙ ПАДЕЖ

Отвечает на вопросы от кого? от чего? с кого? с чего?

Ед.ч.-стъ/-сте                                  Множ.ч. -тнесте/-т̃н̃есте

ОТДАЛИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ

Отвечает на вопросы откуда? от кого? от чего? (не изнутри, а со стороны объекта)

После а, о, у и твёрдых звонких согласных (д,л,м,н,р,з,ж), перед которыми стоят эти гласные: -дъ

После е, и, э и твёрдых звонких согласных, перед которыми стоят эти гласные: -де

После глухих твёрдых согласных ц, с, ш, т (в зависимости от гласных перед ними): -тъ/-т̃е

После мягких звонких (д̃,л̃,н̃,р̃,з̃): -д̃е

После (ц̃,ч,с̃,т̃): -т̃е

Во множественном: -тнеде/-т̃н̃ед̃е

НАПРАВИТЕЛЬНЫЙ ПАДЕЖ

Направление к объекту, цель. Отвечает на впоросы куда? в кого? во что? к кому? к чему?

После гласных – -в̃               После согласных – -ъв̃/-ев̃    Множ.ч. – -тнев̃/-т̃н̃ев̃

к дому – кудув̃                       к домам – кудут̃н̃ев̃              в лес – вир̃ев̃              в леса